За кромкой миров

По ходу дела мы поэтическим языком описывали суть наших проблем, одновременно наблюдая за реакцией юного лорда. В его биополе помимо решимости и влюбленности появилось любопытство.

— Я вначале хотел бы выслушать этого дерзкого юнца, который вторгся в нашу обитель, госпожа, — произнес я с легким поклоном.

Такасик стиснул тонкие губы и достал нож. Он сжал лезвие в ладони, а потом выдернул. По клинку и коже потекла красная жидкость, капая на брезентовый пол. Я мысленно выругался, ведь потом все это отмывать придется.

— Я клянусь своей кровью перед всеми предками, клянусь титулом наследного лорда перед Великим Домом, что сохраню эту тайну, пока вы сами не разрешите ее раскрыть или пока ее не откроют всему миру другие. — Он поднял глаза на Ангелину. — Я… я… понимаю, что ваш муж полон ревности. Ведь я вмешиваюсь в линию судеб, что велит вам быть вместе, но я не мыслю зла и сохраню достоинство. Я не отберу права быть рядом с вами, лишь прошу оказать честь и посетить мой дом.

— Ты уже замужем? — хихикнула по-русски Оксана.

Даже раненые Света с Володей и равнодушная ко всему Луника приподнялись со своих мест, чтобы не пропустить ни слова.

— Заткнись! — взорвалась Ангелина. — Ты ничего не понимаешь!

— Что я должна понимать?

— Ничего, — стиснув зубы, процедила магесса, а потом повернулась к рыцарю, все так же по-русски пробормотав: — Он хоть сам себе отмазку придумал, не нужно будет отвечать на его любовные поползновения.

Я не спускал с Такасика глаз, ожидая развития событий. А события развивались совсем уж неожиданно. Грациозно, насколько это возможно в палатке, Александра подошла ко мне, опять же не прикрывшись никакой простыней или одеждой, словно нагота стала нормой нашей сказки, и обняла. Когда она шла, Такасик смерил ее фигуру таким взглядом, что во мне вспыхнула ревность.

— Воин, ты, видно, спутал линии судеб. Не муж он нашей госпоже, — ласково проговорила Белкина на языке сель, положив голову мне на плечо.

Рыцарь радостно засиял, как галогенный прожектор.

— Ты зачем меня подставляешь? — сдавленно прошипела Фотиди.

Белкина чуть заметно улыбнулась и чуть сильнее сдавила объятия, я даже стал ощущать биение ее сердца, а потом прошептала мне на ухо:

— На клятву отклик пришел. Какая-то сила подтвердила ее достоверность.

Я кивнул. Становилось совсем интересно. Все духи, встреченные нами, были не умнее улитки, а эта сила была разумна и контролировала мир. Неужто встретимся с богами этой планеты? Не те ли это предки, которыми он клялся? Или загадочный Великий Дом.

— Воин, наш путь лежит из краев дальних. Мы сбились с него и устали. Мы посетим твой дом, отдохнем, а после отправимся в путь, — ответил я рыцарю. — Но вначале скажи, далеко ли твой дом от этого места?

— Нет, кате́м, — назвал он меня непонятным словом, — всего семьдесят лим.

Я прикинул в уме. Семьдесят лим — это примерно четырнадцать километров. Не так далеко.

Такасика мы до этого не допрашивали с пристрастием, а сам он молчал, зато сейчас он говорил много и охотно, попутно бросая взгляды на необычные для него вещи. Рыцарь все это считал колдовством, которое здесь оказалось не в такой жесткой опале, как в европейском Средневековье. Да и колдуны были далеко не так сильны, как их земные коллеги.

— Отец взял мою мать, когда она была еще совсем юной, — рассказывал он. — Она была красива, почти как госпожа Анагелла. Отец взрастил из нее настоящую леди, коей она стала, когда подошел срок. Сам он тогда был молод и горяч. Со временем у них на свет появилось шестеро детей. Четверо сыновей и две дочери.

Такасик поднял с пола камуфлированную куртку и противогаз, осмотрел их со всех сторон, а потом положил на место.