За Кубанью

Отдав приказание бойцам, Ильяс залезает в кузов. Садится рядом с Максимом и пулеметчиком. Грузовик, попрыгав по городским ухабам, выскакивает за город, мчится по степной дороге. Ильясу интересно, как машина догоняет и перегоняет подводы, как взбрыкивают и норовят вырваться из постромок казацкие кони, как мечутся, завидев машину, куры. Вдруг грузовик остановился. Чекистскому шоферу такие казусы не в новинку. Он выскакивает из кабины, открывает капот и начинает копаться в двигателе. Ильяс тоже лезет вниз — ему охота заглянуть в зубы этой громадине. С некоторым сомнением поглядывает на бурлящий радиатор: что там такое побулькивает? Оглянувшись, не смотрит ли кто, протягивает указательный палец к мотору и отдергивает его, едва сдержав крик: палец обожжен. «Лошадь все же лучше», — рассуждает Ильяс сам с собой, залезая в кузов.

Между тем шофер взялся за заводную ручку. Но машина и не думает трогаться с места.

— Толкнем, товарищи! — кричит шофер.

— Ей нужен хороший кнут, — смеется Ильяс, подталкивая вместе со всеми грузовик. Ему не верится, что таким несложным способом можно перехитрить эту заупрямившуюся колымагу.

Под напором бойцов грузовик трогается. Слышится какое-то урчание — начинает работать мотор. Люди снова забираются в кузов, грузовик лихо мчит вперед.

«Все же машина лучше, — признает свой промах Ильяс. И вдруг прикидывает: — А если плуг сзади прицепить, как получится?»

В ауле машину обступают не только дети и мужчины, но и женщины: такой «гость» здесь впервые. Сергей Александрович, Максим и Ильяс скрываются за воротами едыговского особняка, а Умар, воспользовавшись моментом, решил провести митинг. Он забрался в кузов машины и произнес речь.

— В газете было написано, что наступит время — и всяких машин будет сколько угодно, а приводить их в движение будет невидимая штука, спрятанная в проволоке, электричеством называется. Кто был в городе, тот своими глазами видел лампочки, которые загораются от проводов. Скоро и в аулы потянут столбы с проводами, и в каждом доме станет светло как днем.

— Ты говоришь, как слепой, которому все равно, что ночь, что день, — перебил оратора Исхак. — Что будет, если ночью станет светло как днем? Подумай, дорогой, и не заговаривайся.

Умара такими рассуждениями с толку не собьешь. Зачем ночью свет? А хотя бы книжку почитать. Или смастерить что-нибудь. Тут уж многие не выдерживают: какие книжки, если все неграмотные?

— Э, глупые, — начинает сердиться Умар, — никак понять не хотите. Это вы неграмотные. А ваши дети? Они ведь учатся.

— По-твоему выходит, что учитель важнее муллы? — задирается кто-то.

— Как сказать, — принимает вызов Умар. — Сколько лет мы живем с муллой, а толку?

— Тьфу на тебя, гяур!..

Но и им от факта не уйти: дети учатся, машина стоит посреди аула, а безбожник Умар выкрикивает с нее разные странные слова.

Тем временем в караулке идет допрос Аскера. Он охотно отвечает на все вопросы. В доме Лю дважды встречался с Сулейманом, в последний раз узнал, что в Большом лесу собираются руководители карательных фаланг, инструктировать их будет сам Улагай. Когда люди соберутся, Сулейман отнесет неизвестному человеку записочку, тот передаст ее полковнику. Улагай прибудет ночью к лесу. Пароль у Сулеймана.

Но Сулейман упорно молчит.

— Где вы видели Улагая в последний раз?

Сулейман отворачивается.

— Кому вы должны передать записку для Улагая?

Сулейман бросает на задающего эти вопросы Сергея Александровича презрительный взгляд.

— Напрасно тратите время, — высокомерно произносит он. — Это мои последние слова.

Сергей Александрович приказывает увести арестованного.

— Сейчас, — продолжает он, когда Сулеймана уводят, — мы отправимся в город. Бандитов увезем. Их закутать в бурки, положить на дно машины. Ильяс с отрядом должен ночью скрытно устроить засаду. Его отряд мы возьмем с собой, высадим верстах в десяти от аула. Запастись продуктами и боеприпасами, условиться с Максимом о связи. Задача: захватить руководителей фаланг, ожидать связного от Максима или от меня с дальнейшими приказаниями. Вопросы есть?

— А как же с Улагаем? — не выдержал Максим.

— Неужели ты поверил, что он явится в лес? — удивился Сергей Александрович. — Убежден — это отвлекающий маневр. Сейчас волк уносит ноги. Хочет оказаться в нетях и бросает нам приманку — своих костоломов. Сулейман, конечно, заговорит, но толку от его показаний будет мало: Улагай перехитрил их всех. Впрочем, как и нас. Взял подлостью. Скорее всего, он уже за кордоном…

Максим в ярости сжал зубы, лицо его побелело.

— Выполняйте! — приказал Сергей Александрович.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

Ночь. Огромный вал, гигантский черный вал, перекатывающийся по земному шару.

Ночь. Долог ее путь по нашей стране. Она плывет от Уэллена к Владивостоку, окутывает мраком Яблоновый хребет, наплывает на Урал, затягивает — пересохшие, жаждущие влаги, дождей поля Центральной России.

Ночь. Тишина и грохот шрапнельных разрывов. Радости, тревоги, безудержный разгул, тихие раздумья. Мучительные, словно родовые схватки, творческие терзания.