За Кубанью

Время назначено. Ибрагим покидает дом лесника. Алхас провожает его. Кажется, в лесу ни души. Июльский зной сморил бандитов, они укрылись в землянках и ямах, ловко замаскированных дерном. Иной человек пройдет по лесу из конца в конец и не заметит ничего, кроме работящих дятлов. Но наметанный глаз Ибрагима засекает разные мелочи, которые выдают присутствие людей: окурки в траве, десятки едва заметных тропок, разбегающихся во все стороны от дома лесника.

В повозке Ибрагима подремывает Абдулах. Услышав голоса, он поднимается, обматывает шарфом шею до самого рта. «Бедный старик захворал, везем в больницу». Или из больницы — в зависимости от дороги, на которой встретится патруль. На этот случай у Ибрагима и документик припасен, согласно которому он является фельдшером. Но патрули встречаются редко. Повозка с брезентовым верхом беспрепятственно следует из аула в аул. И сейчас никто не чинит препятствий вороной упряжке. Сытые кони, натренированные на перевозке трехдюймовых орудий, строевой рысью несут к Улагаю доброго вестника. Вечером повозка подъезжает к аулу. Ибрагим, любящий пофорсить, на этот раз скромно минует главную улицу и подкатывает к воротам так, словно возвращается с поля после тяжких трудов. Абдулаха в повозке ужо нет — старик свое дело сделал.

Улагай выслушивает Ибрагима, нетерпеливо помахивая носком начищенного до блеска сапога. На его надменной физиономии проступает легкий румянец: полковник доволен.

— Подготовься, — говорит он Ибрагиму, после переговоров сменим стоянку. Пока буду у Алхаса, заедешь в Адыгехабль.

Улагай меняет свое местопребывание часто. В аул приезжает под видом гостя муллы, правоверного, а долго гостить в такое время не принято. Очередной аул уже намечен. Знатного хаджи ждут. Мулла даже поделился своей радостью с соседями: со дня на день ждет родственника из Кабарды. Славный старик, как раз накануне войны совершил хадж в Мекку. Вполне может статься, что кто-либо из соседей в молчаливом хаджи узнает вдруг Кучука Улагая, но и виду не подаст: с таким «праведником» шутки плохи.

Улагай почти не прибегал к маскировке. Ему нравилось иной раз пощекотать собственные нервы. Выйдет перед ужином на аульскую улицу и не спеша пройдется из конца в конец. Прохожий, поздоровавшись с незнакомым хаджи, вдруг остановится, словно наткнувшись на невидимую стену, и тут же ускорит шаг, стараясь придать лицу выражение полного безразличия.

Полковник в таких случаях пытается определить — напугало встречного это открытие или обрадовало? Правда, по первой реакции, тем более у адыга, этого не узнаешь, но все же ему кажется, будто большинство попросту удивлено. Впрочем, сейчас не до отвлеченных рассуждений. Улагая тревожит встреча с Алхасом. Ему необходимо подчинить себе эту банду не потому, что она является серьезной боевой единицей. Сотня-другая сабель решающего значения иметь не будет, хотя и на дороге не валяется. Но на Алхаса держат равнение главари десятков мелких банд, а все вместе — это уже сила. Не подчинится Алхас — не добьешься повиновения и этой мелюзги. Задача Улагай — поднять в адыгейских аулах контрреволюционное восстание в момент наступления Врангеля на Кубань. Полковник понимает — начать бунт нетрудно. Но руками нескольких головорезов власть в аулах не удержишь. Судьбу восстания решит народ, без его поддержки восставшие окажутся в положении всадника, вскочившего вместо лошади на дикого кабана. Главное в подготовке к восстанию — поссорить народ с новой властью.

Ничего замысловатого в этом плане нет, но осуществить его без вооруженной поддержки невозможно. И потому первый пункт плана — создание десятка крупных банд. Одна есть — алхасовская. Другие, мелкие, станут ядрами будущих крупных соединений. Банды будут переименованы в повстанческие отряды. Опираясь на них, Улагай добьется того, что во многих аулах, особенно отдаленных, советские законы выполняться не будут. Если взяться с умом, тонко, то можно Сделать так, что завопят даже те, кто еще вчера поддерживал революцию. Наиболее строптивые начнут жаловаться. Куда? Кому? В горскую секцию Екатеринодарского исполкома. Почистить ее, посадить там верных людей, войти в контакт с адыгейской интеллигенцией — значит оградить адыгов от воздействия новой власти.

«Счастье, — думает Улагай, — что Зачерию удалось проникнуть в секцию. Зачерий — это лодка, снующая меж враждебных берегов. Пяток таких помощников — и адыги перестанут искать правды в городе».

Переговоры с Алхасом — важная часть операции по созданию вооруженных сил и взрыву коммуникаций между красными и адыгами. Бело-зеленые должны доказать, что новая власть — фикция. Улагай скрупулезно продумал план беседы, даже сделал наброски на листке: «27 июля 1920 года. Встреча с А. Спокойствие. Придется подать ему руку».