За кулисами

― А что так рано? Слабовато развлёкся сегодня, ― не удержавшись от маленькой безобидной колкости в сторону моего оледеневшего от досадливого сожаления сердца, Мишель медленно направилась к выходу, придерживаясь за многочисленные подлокотники кресел, сопровождающие бархатные пролёты. Всё это смотрелось странно: мне как всегда не могло быть дела до женских переживаний, но танцовщица так усердно их прятала, а они теперь так безобразно пробивались наружу, что мне становилось очевидно: я ненароком измываюсь над её гордостью.

Её самочувствие оставляло желать лучшего, но девушка упорно шла к двери, игнорируя головокружительное опьянение и ослабевающие в коленях ноги. Мою помощь она не принимала, поэтому я шёл следом, нетерпеливо наблюдая за каждым её неловким шагом: ох уж эта неуместная самостоятельность… Мы неторопясь миновали главный вход в зал и направились по коридорам в сторону лестниц в холле. Я нес наши сумки и отвечал на несколько нетерпеливых звонков от таксиста, попутно незаметно пытаясь придержать Мишель под локоть каждый раз, как она норовила оступиться. Если честно, я бы и сам не отказался, чтобы меня отвели за руку домой.

Скитания по коридорам в сторону уже отключенных эскалаторов в холле и мраморных лестниц отняли у нас приличный промежуток времени, доводя водителя до пика раздражения. Он дал нам это понять, с силой захлопнув дверь заднего сидения, едва позволив расположиться внутри салона.

― Центральный парк и Риверсайд бульвар. Верно? ― Мишель облокотилась головой о холодное запотевшее окно, прикрыв дрожащие от усталости веки. На улице стемнело, магазинные вывески мерцали через плотную тонировку. ― Оплатите пожалуйста поездку.

― Мы и мили ещё не проехали, ― с недоверием потянувшись к портмоне, я застыл в ожидании объяснений, пока девушка тихо засопела. С моих губ едва не сорвался смешок, но недовольное лицо таксиста, следившее за мной в зеркало заднего вида заставило меня нахмуриться.

― Сэр, двадцать пять долларов, пожалуйста. Во время крайней поездки один клиент вышел через заднюю дверь и не заплатил. Я вынужден брать предоплату.

― Чёрт возьми, почему так дорого? ― Удивившись расценкам и предыстории водителя, я небрежно вложил в его руку купюры, и устало опустился на сидение. Вообще-то деньги не были проблемой. ― Без сдачи.

― Сегодня хэллоуин, сэр. Пробки.

Ни чуть не обрадовавшись чаевым, мужчина припрятал выручку и тронулся, вливаясь в поток медленно подкатывающихся к светофору машин. Сквозь черноту вечера, нарушаемую пестрящими рекламными банерами, я всмотрелся в лобовое стекло, встречаясь взглядом с километровыми колоннами автомобилей. Превосходно: поездка предвещала нам неограниченный по времени муторный путь до отеля, когда как пешком он бы занял двадцать минут.

Девушка сползла на кресло, спрятав покрасневшее от холода лицо от моего наблюдательного взгляда, и сложила под голову ладошки. Ей удалось так быстро заснуть, что невинная доверчивость на моё едва контролируемое состояние привело меня в глубокую задумчивость: как Мишель удаётся оставаться такой терпимой к вечно идиотским выходкам и продолжать со мной общение? Это какой-то мазохистский и жертвенный профессионализм в работе.

От бодрящего холода, просачивающегося сквозь мелкие зазоры стекол, опьянение постепенно отступало, а городские огни и горящие фары сквозь тонированные окна укачивали, как в колыбельной, и вызывали во мне непреодолимое спокойствие. Разлёгшись на заднем сидении рядом с мирно спящей танцовщицей мне уже не было так совестливо за недавний поступок в концертном зале. Она слишком, но по-прежнему добра ко мне, и если откинуть такие мелочи как те, что мы в ссоре и приходимся друг другу никем, подобные мысли очень даже внушали кратковременное удовольствие от момента.

Таксист недовольно бубнил вслед объезжающего его чёрного автобуса, украшенного метёлками, куклами и паутинами, переполненного туристами. Праздник был ему не по нраву, собственно, как и мне пару десятков предыдущих лет. Внушительный срок, который я провёл в отчуждении от бесполезной праздничной возни, превратил меня в чёрствого циника и ярого ненавистника семейных традиций. Но сегодня толпы людей в костюмах и гриме, сопровождающих пешими прогулками пробки вдоль гудящих дорог, от чего-то достучались даже до меня: праздничная атмосфера без спроса и разрешения ворвалась мне в душу, и я любовался красками и шумом оживлённого города, хоть и участвуя в этом лишь как сторонний наблюдатель.