За кулисами "Министерства правды"

Но в руках Госиздата РСФСР (ГИЗа) были мощные и универсальные средства давления на неугодные издательства. Прежде всего — экономические. Он монопольно распоряжался всеми запасами бумаги, утверждал и регистрировал издательства, мог закрыть уже действующие, просматривал и утверждал программы издательской деятельности, издательские планы и т. д.; он мог и закрыть не угодившее ему издательство, как частное, так и кооперативное. К ГИЗу перешло и монопольное право на издание произведений русских классиков, принятое еще в конце 1917 г. Тогда издание таких сочинений могло быть «предпринято частными издателями только с разрешения Литературно-издательского отдела (Наркомпроса) и при соблюдении известных условий»³, но вместе с созданием ГИЗа и это право было у них отобрано. Получил он и монополию на издание учебников, то есть на выполнение самых выгодных в финансовом отношении заказов. ГИЗ бдительно охранял свои права в течение целого десятилетия — вплоть до закрытия его в 1930 г. Так, руководитель петроградского отделения ГИЗа И. И. Ионов потребовал от цензурных инстанций в 1922 г. «аннулирования выданных разрешений на печатание Достоевского «Белые ночи» и Пушкина «Кавказский пленник» ввиду того, что издание классиков составляет монополию государства» (I — ф. 35, оп. 1, д. 38, л. 63).

Претензии ГИЗа распространялись даже на такие, казалось бы, нейтральные и безобидные издания как «Календарь и записная книжка для учащихся «Новый товарищ», вышедшее под маркой издательства «Петроград» в 1922 г. То же отделение сообщило, что книга «подлежит конфискации» и потребовало сообщить о выполнении (Там же, л. 60). Власть его распространялась все шире, вплоть до монопольного права на издание дореволюционной музыкальной литературы: «В Петрограде, — как гласит другой документ, — в последнее время замечается возникновение частных издательств, издающих и перепечатывающих старую, главным образом, «хоровую» музыкальную литературу. Ввиду того, что почти все старые нотные издания национализированы, Петроградское Управление Госиздата просит с особой осторожностью относиться к разрешению всевозможных перепечаток и в затруднительных случаях сноситься с Военным (!) цензором Музыкального сектора ГИЗа в Москве, находящемся вполне в курсе дела цензурирования музыкальных произведений» (Там же, л. 70). Очень важно подчеркнуть, что все конфискованные таким образом тиражи классических, музыкальных и учебных книг, изданных частными и кооперативными издательствами, безвозмездно передавались в распоряжение ГИЗа, обогащая его и разоряя неправительственные издательства.

В руках ГИЗа оказалась постепенно еще более могущественная власть — власть предварительной политической цензуры. В самом «Положении о Госиздате» 20 мая 1919 г. о ней ничего не говорилось: речь шла лишь о регистрации издательств и контроле текущих планов. Но, как это часто бывает с бюрократическимк организациями, сфера их «компетенции» разрастается до небывалых размеров. Тем более — сфера предварительного контроля за рукописями, планируемыми к изданию, причем не только самим ГИЗом, что можно было еще как-то понять и объяснить, но и всеми издательствами без исключения.

ГИЗ стал первым инструментом тотальной превентивной цензуры, но, видимо, далеко не все издательства спешили присылать ему рукописи на просмотр: каждые два-три месяца в открытой печати и закрытых распоряжениях власти вынуждены были напоминать об этом правиле. ГИЗ проявлял даже порой «заботу» об издательствах, попусту тративших средства на выпуск книг без его разрешения и дозволения Военной цензуры. Об этом, в частности, свидетельствует такой красноречивый документ: «Ввиду того, что за последнее время участились случаи запрещения ряда статей и целых изданий, во избежание затраты рабочей силы, шрифта и т. д., просим все оригиналы материалов, представляемых в Государственное издательство для разрешений к печати, присылать для предварительной цензуры в Отделение Военной цензуры Петрогубчека (Комиссаровская, 5)» (I — ф. 35, п. 1, д. 5, л. 10).

18 августа 1921 г., в связи с некоторыми проблесками будущего НЭПа и оживлением частно-издательского дела, вышло особое постановление Наркомпроса, в котором снова напоминается о том, что «издательский план каждого издательства утверждается Госиздатом, причем Госиздату предоставляется право требовать представления самих рукописей для просмотра…». Здесь же Госиздату отдавалось «преимущественное право приобретать весь завод отдельных изданий, с определением цены приобретаемого издания (подчеркнуто нами. — А. Б.)»⁴. Экономический террор ГИЗа против независимых издательств получает здесь уже «законное» основание.