За кулисами "Министерства правды"

В преддверии НЭПа, в 1921 г., вокруг судеб частных издательств разгорелась жаркая полемика в печати (тогда еще можно было «полемизировать» с всесильной властью). В журнале «Вестник литературы» (1921, № 3) появились открытые письма П. А. Кропоткина и М. Горького VIII Всероссийскому съезду Советов в защиту «вольных издательств». Первый из них писал: «Недаром человечество целую тысячу лет боролось за свободу печати, и недаром оно завоевало эту свободу путем невероятных жертв. Убить эту свободу и отдать громадную, вольную культурную работу в распоряжение государственных канцелярий — значило бы выставить вас, представителей рабоче-крестьянской России, слепыми орудиями мрачного прошлого, и связать высокие стремления социализма с прошлым насилием и торжеством обскурантизма — власти тьмы». Не столь решительно, но все же поддержал частных издателей М. Горький, считавший, что «частные издательства можно поставить под самый строгий контроль, но в данный момент нет никаких оснований уничтожать их, а напротив, следует широко использовать энергию, все знания делателей книг». Все же Горький к этому времени начинает меняться, его покидает решительное неприятие большевизма, высказывавшегося в свое время в «Несвоевременных мыслях» (1917–1918 гг.). Он даже советует вождям лишь временно примириться с существованием частных издательств, «а когда Госиздат превратится в живое, толковое и деятельное учреждение, — оно покроет и вовлечет в себя все отдельные предприятия, как свои органы»²⁶. Такой «совет» Горького был полностью принят властями, которые, примирившись с необходимостью частного издательского дела в годы Нэпа, затем полностью его ликвидировали.

Но другие крупнейшие деятели культуры того времени высказывались в защиту гонимых издателей более последовательно и бескомпромиссно. В одной из последних, предсмертных статей А. А. Блока, посвященной издательству «Алконост» (1921 г.) звучат пророческие слова, как бы предвосхищающие грядущие последствия: «Закрытие всех частных издательств и объединение издательского дела в государственном было бы новым шагом к опровинциаливанию жизни, к уничтожению остатков культуры… Новый опыт с издательствами долженствует, очевидно, сделать мысли и мечты нищими, подстриженными, чтобы вслед за тем объединить их в одной газетной передовице, превратить лебедей в единую курицу…»²⁷. К нему присоединяется академик И. П. Павлов, который даже в годы Большого Террора проявлял поразительную независимость. Отвечая на анкету П. Витязева, разосланную в 1921 г. выдающимся деятелям культуры и науки, он писал тогда: «…Свободное по существу, щепетильное, животрепещущее дело облекания знаний, мыслей и чувствований человека… сосредоточить в сухо официальных, все шаблонирующих руках государственного чиновничества — это плохо думать о высшей стороне человеческой натуры и желать подавить и задавить ее»²⁸.

Сам П. Витязев (Ферапонт Иванович Седенко, 1886–1938), один из крупнейших книговедов, библиографов и книгоиздателей тех лет, совершил в 1921 г., можно сказать, самоубийственную акцию, выпустив в Петрограде, минуя цензурные инстанции (на ней даже нет обязательного грифа «Р. В. Ц.»), брошюру «Частные издательства в Советской России». Он прямо и открыто заявляет в предисловии: «Борьба ведется слишком неравная. У наших противников вся полнота власти, в их руках вся повременная и периодическая печать. Все попытки автора выступить легально в «дискуссионном порядке» не дали никаких положительных результатов. И для него остался только один старый и уже не раз испытанный путь — прибегнуть к помощи «вольного печатного станка» и выпустить свою брошюру явочным порядком». Удивительно, но такой поступок издателя обошелся тогда, видимо, безо всяких последствий для него, но в той неразберихе, которая царила в «доглавлитовский» период нашей печати, он мог пройти еще незамеченным; о нем, возможно, вспомнили спустя 17 лет, когда Витязев сидел под следствием на Лубянке. Брошюра Витязева — поразительный памятник эпохи, ценнейший источник по истории советской цензуры того времени. Сам ом был активным участником издательства «Начатки знаний», владельцем интереснейшего издательства «Колос», и великолепно разбирался, зная дело изнутри, в самой цензурной кухне. Он дает полные характеристики всем крупным изательствам 1918–1921 гг., приводит массу сведений о цензурных притеснениях со стороны Госиздата и других инстанций, цитируя подлинные документы.