За кулисами "Министерства правды"

1. Полное запрещение. Ежемесячные и ежегодные отчеты Главлита и подведомственных ему местных органов, сохранившиеся в архивах, дают достаточно отчетливое представление о числе полностью запрещенных рукописей. Обычно запрещалось от 1 % произведений, поступивших от государственных, партийных, профсоюзных и прочих официальных издательств, до 5 % — от частных и кооперативных. В огромнейших полотнищах-таблицах (в архивных делах они свернуты в в или 16 раз) тщательно детализируются мотивы запрещений. Так, например, Главлитом в 1925 г. запрещено было 110 рукописей. Из них: «политические мотивы» (несогласованность с курсом политики партии, искажение революции, неприятие революции) — 23; контрреволюция — 1; идеологические мотивы (мистика, идеализм, религиозный элемент, буржуазная мораль) — 12; порнография и матерщина — 4; антинаучные, не соответствующие современным педагогическим целям и т. п. — 11; детская литература, совершенно не соответствующая целям воспитания — 13; формальные (?) причины — 18, и т. д. 10 рукописей были задержаны согласно «Военноэкономическому перечню» (V — ф. 597, оп. 3, д. 10, л. 13).

В докладной записке в ЦК Лебедев-Полянский в 1926 г. отмечает наиболее «типичные» недостатки поступающих рукописей: «Преобладающими мотивами к поправкам и запрещениям политико-идеологического характера служили: неправильная оценка взаимоотношений между рабочим классом и крестьянством, националистические и империалистические тенденции (последние в переводной беллетристике), идеализм и мистика, хулиганские тенденции (в основном это инкриминировалось Сергею Есенину и его подражателям. — А. Б.), нездоровая эротика, порнография. Особенно часто встречались нарушения в области религиозной литературы, на втором месте стоит детская, далее беллетристика и социально-политическая литература». Верховный цензор страны определяет далее «Задачи Главлита»: «В целях более успешной борьбы с проникновением на рынок вредной в политико-идеологическом отношении литературы необходимо усилить контроль над теми ее участками, которые наименее благополучны (детская литература, беллетристика, авторские издания и проч.).

Должны быть приняты меры к устранению чуждой коммунизму идеологии в области социально-экономической литературы. Религиозная литература должна быть сведена исключительно к книгам и статьям богословского, догматического и обрядового характера» (V — ф. 597, оп. 6, д. 4, л. 4, 11).

Каждый гублит должен был представлять в Москву «Списки неразрешенных рукописей», составляемые по особой схеме. Приведем лишь одну из них, подготовленную Ленгублитом за 2-й квартал 1927 г.:

^{Автор | Название | Издательство | Мотивы запрещения}

Д’Аннунцио | Наслаждение | «Прибой» | Идеологические

Конан-Дойль | Изгнанники. Подвиги бригадира Жерара | «Прибой» |»

Коллинз | Лунный камень | «Прибой» |»

Чуковский | Бармалей 4-е издание | «Радуга» | Неприемлемость педагогической точки зрения

Лесков | Несмертельный Голован | «Прибой» | Идеологические

(I — ф. 31, оп. 2, д. 59, л. 68, 92).

Таков театр абсурда, вершившийся за кулисами «Министерства правды» (подробнее об этом см. в третьей части нашей книги). Но «проницательный читатель» и сам, без дополнительных комментариев, поймет, до каких пределов маниакальной бдительности доходили советские цензоры. Эти списки рассылались затем Главлитом в губернские и областные инстанции как сигнал к недопущению этих рукописей, если они поступят к ним. Такие случаи бывали: произведения, запрещенные в одном гублите, пересылались в другой. Наиболее хитроумные авторы, изменив название своих произведений, порою добивались желаемого результата, печатая их в других городах: это лишний раз доказывает полнейший произвол и вкусовщину, царившие в области цензурного контроля.