За кулисами путча. Российские чекисты против развала органов КГБ в 1991 году

— Дави их, сук! — поддержал его мужичишка в клетчатой рубашке. — Уроем их, гадов! На народ идут! — Он посмотрел по сторонам, как бы ожидая одобрения сказанному.

— Ты, что ль, народ? — со смехом спросил его долговязый парень. — Бодун бомжовый!

— Чо-о? — мужичишка принял агрессивную позу. — Кто я?

Только тут Орлов почувствовал сильный запах перегара, исходящий от него. Запах, который не могли перебить даже выхлопные газы БМП, постепенно заполняющие окружающее пространство.

— Ладно, мужики, не гремите! — крикнул парень с трубой. — Лучше повоюем!

Он подбежал к парапету подземного туннеля, в который уже втягивалась колонна бронетехники, и, широко взмахнув рукой, бросил трубу в передний БМП. Она описала в воздухе дугу, со звоном ударила по броне и отскочила в сторону, не причинив, разумеется, никакого вреда боевой машине.

— Эх, жалко, ничего такого нет! — с огорчением воскликнул парень, только что бросивший трубу.

— Чего такого? — спросил его долговязый.

— Гранаты! Вот чего! — резко ответил тот.

— Ну ты даешь! Гранаты!

— Мужики, сюда! — раздался истошный крик со стороны парапета, огораживающего верхнюю часть туннеля. Все бросились туда.

На медленно продвигающиеся вглубь туннеля БМП теперь уже летел град камней, досок, металлических предметов. Кто-то, видимо, предусмотрительно запасся пустыми бутылками, и теперь они со звоном разбивались о броню, рассыпая блестящие при свете фонарей осколки.

Ночь с 20 на 21 августа 1991 года.

Москва. Садовое кольцо. Подземный туннель

Толпа будто остервенела. Всякое очередное удачное попадание в БМП встречалось улюлюканьем, громогласным гоготом и одобрительным ревом. Проезжая часть в туннеле была уже вся усеяна брошенными сверху предметами, но движению боевых машин это, естественно, не мешало. БМП вползали в туннель, перестроившись в две колонны. Одна двигалась по правой стороне туннеля, друга — по встречной полосе, огибая опорные колонны с левой стороны. Фотовспышки продолжали озарять место столкновения, запечатлевая драматические моменты «народного сопротивления хунте». Среди толпы попадались операторы с видеокамерами. Рискуя быть смятыми толпой, они тем не менее не забывали включить подсветку, чтобы изображение было более ярким и четким.

Кое-где на фоне ругани и мата слышалась английская речь, а возле опрокинутой урны Андрей заметил двух японцев, один из которых снимал происходящее на видеокамеру, а второй, суетливо озираясь, шептал что-то в поднесенный к лицу диктофон. «Репортаж с места событий», — понял Орлов, и ему страшно захотелось подойти к ним и врезать как следует, чтобы упала на мостовую и разлетелась вдребезги дорогая японская камера. То, что происходило в районе туннеля, казалось Андрею постыдным и унижающим достоинство его страны.

«Но почему же нет милиции? Почему нет военных патрулей?» — спрашивал себя Орлов, но не находил ответа. Именно сейчас, как никогда, нужно было вмешаться, остановить толпу, пресечь катастрофическое развитие событий в сторону полномасштабного столкновения с войсками, которое, следуя законам цепной реакции, может превратиться в побоища на улицах громадного города, когда уже никто не будет разбирать, где свои, а где чужие, когда только того и ждущие банды убийц и шайки воров станут грабить и убивать, превращая людей в оцепенелое от ужаса стадо животных, пытающихся найти спасение в своих квартирах, но не находящих его. Деморализованная армия, недееспособные спецслужбы, раздираемая взаимной ненавистью российская и союзная власти, поднявшая голову преступность — все это могло привести только к одному: гибели Великой державы.

Обстановка в подземном туннеле с каждой минутой осложнялась, превращаясь все больше и больше в побоище, в котором разнузданная толпа пыталась уже не просто остановить продвижение военной техники, а вывести ее из строя. Как только первая БМП стала приближаться к выезду с другой стороны туннеля, в нее снова полетели камни, обломки асфальта, куски бетона, палки, бутылки. Именно сюда стала быстро перемещаться толпа. С гиканьем и дикими криками молодежь бросала вниз все, что попадалось под руку. Сгрудившаяся у парапета толпа восторженными возгласами сопровождала каждое точное попадание в бронетехнику.

Передние машины стали уже подниматься из туннеля, и их экипажи, наверное, уже с надеждой и облегчением думали, что преодолели самое страшное. На открытом пространстве боевым машинам пехоты толпа вряд ли могла нанести серьезный урон, если, конечно, не была вооружена гранатометами или еще чем похлеще. Но выезд из туннеля преграждала громадная баррикада из троллейбусов, поставленных поперек Садового кольца в несколько рядов.