За кулисами путча. Российские чекисты против развала органов КГБ в 1991 году

То, что сообщил дежурный офицер, для Андрея не являлось какой-то неожиданностью. Более того, он ждал чего-то подобного. Но все равно у него на душе стало очень гадко. Кто-то чужой должен был придан и рыться в его бумагах, как будто Орлов подследственный или преступник.

«Почему так получилось? — мучительно думал он. — Мы ведь делали все, чтобы стабилизировать обстановку, сохранить дееспособность органов, удержать людей от опрометчивых поступков и действий! Почему же теперь мы становимся изгоями?» У него вдруг появилось чувство, которое он испытал почти два года назад в Душанбе, Когда вынужден был уходить от преследования. Тогда тоже казалось, что трудно найти выход из ситуации, но он все-таки был найден.

«Что же делать?» — задавал себе вопрос Орлов.

Он встал, подошел к сейфу, открыл обе его дверки. В верхней ячейке лежала стопка теперь уже, наверное, бесполезных документов, в нижней — золотыми переплетами поблескивали тома Гутенберга.

«А с этим-то что делать? — с досадой подумал Андрей. — Президент согласился со всем, но кто теперь будет реализовывать наши предложения? Теперь все будут делать эти ребята!»

В голове был сплошной сумбур. Хотя уже несколько дней никакой работы практически не было и Орлов мог уезжать домой непривычно рано, он чувствовал себя совершенно разбитым. Сон у него и раньше был не очень крепкий, но сейчас вообще пропал. Он долго лежал в темноте с открытыми глазами, прислушиваясь к тихому дыханию жены, затем часа в два-три вставал, шел на кухню, заваривал чай или кофе.

Иногда вслед за ним, одетая в ночную рубашку, поднималась жена, щурясь спросонья от яркого электрического света и с удивлением глядя на Андрея.

— Ты чего не спишь? Все думаешь! Не надо, Андрюша!

Она прижималась к нему всем телом — маленькая, хрупкая, теплая. Это действовало на Андрея успокаивающе. Он гладил ее волосы, брал за плечи, с нежностью целовал. Но наутро все равно вставал разбитым и неотдохнувшим. Парадокс! Нагрузки не стало вообще, а усталость наваливалась, будто Орлов вкалывал с утра до вечера. Потом он не раз убеждался, что от вынужденного безделья человек устает гораздо больше, чем от самой титанической работы. Правда, у некоторых других сотрудников упраздненного АФБ вынужденное безделье сочеталось с жестким прессингом со стороны Баранникова.

СВИДЕТЕЛЬСТВО ОЧЕВИДЦА: «На нас же дело практически завели… Опечатали сейфы в наших кабинетах рядом с кабинетом Андропова… Команду дали, и за нами начала ходить «наружка»… По-видимому, смотреть, с кем встречаемся, с какими журналистами… Ребята из «наружки» подходили и говорили: «Мужики, давайте полпервого выходите оттуда и все… Потом мне передали, как Баранников высказался по той ситуации: «Я думал мы, менты, продажные, а оказывается и у них этого тоже хватает…» Так сливали информацию и закапывали Комитет государственной безопасности России!»

(A.B. Олигов, начальник Центра общественных связей АФБ России).

Орлов стал перебирать документы. От некоторых следовало избавиться потому, что они вряд ли могли кому понадобиться, от других — чтобы их не могли использовать в ущерб Орлову и его товарищам. Бумаги были вложены в разноцветные картонные папки, на которых черным фломастером были аккуратно выведены надписи: «АФБ РСФСР», «Записки Президенту РСФСР», «Структура», «Рабочие контакты», «Чечено-Ингушетия», «Концепция»…

Андрей открыл первую попавшуюся папку, начал просматривать документы: вот — записка о встрече с руководителями Приднестровья, вот — отчет о международном семинаре «Роль спецслужб в развитии демократии», состоявшемся в Болгарии, вот — запрос в архив о деле Алиханова… Он пробежал глазами строчки документа, и недавние события ожили в памяти Орлова с новой силой…

Эти события были связаны с именем человека, которого знали, наверное, все, но относились к нему по-разному. Вернее, не к нему, а к ней. Речь шла о вдове Сахарова Елене Георгиевне Боннэр, известной диссидентке и видной радикальной фигуре демократического движения конца восьмидесятых — начала девяностых годов. Многократные встречи с ней оставили в памяти подполковника Орлова след противоречивых впечатлений и ассоциаций. А началось все за несколько дней до августовских событий.

— Андрей, попытайся разыскать телефон Елены Боннэр. Надо будет встретиться с ней, — дал поручение своему помощнику Иваненко.

Орлов с удивлением, можно сказать даже с изумлением, посмотрел на шефа.