За кулисами путча. Российские чекисты против развала органов КГБ в 1991 году

— Он был здесь, а потом пошел к своим. Тоже обзванивает органы, да здесь… Слушай, они чего — такие идиоты? Связь у Ельцина, Руцкого и Хасбулатова отключили, а у Бурбулиса что, работает?

— Да, ВЧ и «кремлевка»[103] работают. Иваненко уже сам переговорил со многими начальниками управлений здесь в Центре, да и с территорией тоже.

— Ну дела! Точно, скоро все лопнет. Кто же так перевороты делает? Номенклатура! Ильича[104] читать надо было: сначала банк, потом — почту, а затем — телеграф! Связь — самое главное! А эти… с трясущимися руками…

— Да. Но войск-то в городе много!

— Да что войска? Солдаты, скорее всего, стрелять не будут. Даже если им прикажут! Крови-то никто не хочет! Если только провокацию какую не устроят…

СВИДЕТЕЛЬСТВО ОЧЕВИДЦА: «Здесь все собрались в одном кабинете — Поделякин, Пятаков,[105] Соловьев,[106] Ледовской…[107] Ледовской постоянно сидел за рабочим столом на телефонах… С территориями поддерживалась постоянная связь… Откуда появился спецназ, мы не знали… Потом от шефа поступила команда — пройти и проверить баррикады, «круговую оборону» Белого дома… Я прошел до Сухаревки. Там меня остановили десантники… Пришлось им показать удостоверение КГБ СССР, которое мне, как и Пржездомскому, удалось оставить себе… Они посмотрели: «Валяй!» По Грузинке было не пройти — машины, народ… Я совершенно спокойно прошел через стадион к Белому дому. Там не было никаких преград — хоть на грузовике проезжай!

Подошел к 20-му подъезду, показываю ксиву… А прапор или старшина, я не помню, не пускает. Они такую команду получили: никого не пускать. тогда говорю ему: «Я — начальник Секретариата КГБ России. У меня пакет, его надо вручить Президенту. Если я не вручу — мне п…ц! Бери пакет, расписывайся, иди к Борису Николаевичу и получи у него роспись, что ты ему вручил». И тогда он со страху меня пропустил…»

(А.К. Стрельников, начальник Секретариата КГБ России).

В тот день они еще не знали, как будут развиваться события в ближайшее время. Не знали этого, конечно, ни в Белом доме, ни в Кремле, ни на Старой площади. Не ведали об этом ни в Минобороны, ни в КГБ, ни в МИДе. Каждый просчитывал дальнейшие шаги противоборствующих сторон исходя из собственного понимания ситуации. Индульгенцией на реальное знание обстановки, а тем более на ее объективную оценку не обладал никто. Впрочем, может быть, где-то все-таки знали чуть-чуть больше, чем все основные участники событий?

19 августа 1991 года, день.

Москва. Улица Чайковского. Посольство США

— Господин Белчер, по нашим данным, обстановка развивается превосходно, то есть еще лучше, чем мы могли предположить. Есть некоторые отклонения, но в целом…

— Мне важно, чтобы мы могли своевременно проинформировать Президента и при необходимости скорректировать наши действия. Вы меня понимаете, Майк?

Слова, которые произносил сидящий за массивным письменным столом пожилой человек, были обращены ко второму секретарю посольства. Это был человек с импозантной внешностью, похожий скорее на актера или художника, нежели на дипломата с многолетним стажем работы в иностранных представительствах. Лишь большие роговые очки придавали его лицу некоторую деловитость. В остальном же он производил впечатление человека манерного, с элементами рисовки. Речь его изобиловала словами в превосходной степени, типа: «грандиозно», «великолепно», «колоссально». Это нередко раздражало начальство и почти всегда вызывало насмешки коллег. Но второй секретарь посольства, по-видимому, был человеком вполне уравновешенным, хорошо знал свои слабости и никогда не обижался, чем совершенно обескураживал окружающих.