За кулисами путча. Российские чекисты против развала органов КГБ в 1991 году

— Господин Белчер, тут только одно — резкое обострение ситуации. Нужны столкновения с войсками и госбезопасностью. Нужна кровь, желательно много. Нужны «жертвы» тоталитарного режима. Только это может спровоцировать массовые выступления населения. У «Советов» очень много врагов и теперь уже почти нет никакой поддержки. Я уверен, что столкновения не только активизируют выступления демократов, но и насмерть напугают заговорщиков…

— Да они и так напуганы!

— Да! Но, если прольется кровь, в глазах всего советского народа, да и мирового сообщества… — он снова криво усмехнулся, — заговорщики станут убийцами и душителями свободы! Убежден, и об этом говорят все наши источники, Кремль падет. Это будет последний шаг для развала красного монстра. Российские демократы помогут нам навсегда превратить «империю зла» в лояльную и неопасную для Америки субстанцию.

— Как Вы сказали? «Субстанцию?» Где это вы вычитали, Дэвид?

— Нигде. Сам придумал.

— Хорошо. Я все доложу президенту. Пусть ваши люди будут готовы действовать.

— Они готовы в любой момент, господин Белчер.

— О’кей!

Второй секретарь посольства Майк Стоу после разговора с эмиссаром из Вашингтона долго не находил себе места. Его, дипломатического работника с большим стажем, вдруг охватило какое-то радостное возбуждение, ощущение того, что в самое ближайшее время произойдет такое, что ему даже и не снилось. Проработав в Советском Союзе чуть более двух с половиной лет, он впервые почувствовал, что именно от него может зависеть ход событий, происходящих в этой стране, что своими действиями он может подстегнуть или затормозить развязку в политическом противостоянии наконец сделать то, чего не удавалось ни одному человеку до него.

Конечно, Майк Стоу не заблуждался. Как опытный дипломат, он понимал, что в СССР созрели силы, способные коренным образом изменить модель послевоенного мира — разрушить вселяющего в американцев страх супергиганта, но далеко не созрели условия для реализации этих замыслов. Советский Союз был силен и влиятелен, его уважали, с ним считались, его боялись. Однако всем было ясно, что начатая Горбачевым перестройка провалилась и очень скоро советское руководство вынуждено будет радикально менять вектор развития. Запутавшись в компромиссах и разного рода маневрах, Горбачев все равно неминуемо шел к тому, чтобы предпринять какие-то решительные шаги, направленные на стабилизацию обстановки.

На двадцатое августа было назначено подписание Союзного договора между шестью республиками, а на двадцать первое — заседание Совета Федерации, где Президент СССР должен был вынести на обсуждение план углубления реформ, который призван был положить конец спонтанному сползанию страны в пропасть. Разумеется, любая попытка стабилизации обстановки не устраивала американцев и делала призрачной их надежду на скорейший развал «коммунистической империи». Допустить этого было нельзя, тем более, что во всех сферах общества температура достигала точки кипения. Котел, наполненный бурлящей массой, замешенной на антикоммунизме и политическом реванше, должен был вот-вот взорваться. Оставалось только подбросить в топку немного уголька внутренних раздоров. События девятнадцатого августа открывали блестящую возможность для этого.

Майк Стоу в течение последних трех месяцев вел интенсивные консультации с политиками, в основном демократического блока, встречался с проявляющими невиданную активность диссидентами, депутатами Верховного Совета, журналистами. Его политические оценки отличались острой наблюдательностью и точностью, за что их ценило вашингтонское начальство.

Майк неоднократно встречался с одним академиком, членом Президентского Совета СССР, всего чуть более месяца назад возглавившего Движение демократических реформ. Он занимал чрезвычайно высокий пост и считался исключительно информированным и влиятельным человеком. В Штатах многие называли его «русским Дэн Сяопином». Майк гордился этим контактом, но понимал, что уровень связей академика настолько высок, что информация от него поступает в Вашингтон скорее всего иными, даже ему, Майку Стоу, неизвестными каналами.

Другом академика был не менее известный бывший генерал КГБ Калугин, которого чуть было не посадили за сотрудничество с ЦРУ. Но на волне антисоветских выступлений и растущего в обществе недоверия к органам государственной безопасности ему не только удалось выйти сухим из воды, но и стать одним из самых активных разоблачителей «преступного коммунистического режима». И в этом случае Майк догадывался, что не только он встречался с генералом, сотрудничество с которым, безусловно, было исключительно важным для профессионалов из Лэнгли, особенно в свете обострения обстановки в Союзе.

Работа с радикальной частью демократов, с диссидентами, журналистами-антисоветчиками и всякого рода критиками советского режима была для Майка Стоу привычной и теперь уже совершенно не опасной, как раньше, когда всевластный КГБ мог в любую минуту задержать дипломата и обвинить его во вмешательстве во внутренние дела страны.