За кулисами тайных событий

Причиной скандала явилось разоблачение многолетнего сотрудничества с царской тайной полицией инженера Евно Азефа, руководителя эсеровской боевой организации, члена ЦК партии социалистов-революционеров. Разгорелось «дело Азефа» как раз в полную силу в период работы комиссии Трусевича. Эта темная история, ставшая достоянием гласности серьезно подорвала престиж тайной полиции, вызвала определенную растерянность среди ее сотрудников. Ведь провал «суперагента» произошел из-за утечки информации из ДП. Острота ситуации усугублялась и «предательством» бывшего Директора Департамента полиции А.А.Лопухина, друга детства Столыпина, подтвердившего в приватной беседе «охотнику за провокаторами» эмигранту-издателю В.Л.Бурцеву его подозрения о связях знаменитого террориста с полицией.

Накал же страстей по «делу Азефа» в Государственной Думе был таков, что не собиравшийся выступать с ответом на депутатский запрос (это было поручено Курлову) Столыпин сам взял слово и в своей страстной речи 11 февраля 1909 года отверг все обвинения в провокаторстве Азефа, охарактеризовав его «агентом правительства», работавшего против террористов. В своем выступлении он также публично обосновал необходимость ведения самого розыска, основанного на использовании внутренней агентуры, как единственного противоядия терроризму.

Но несмотря на все декларации Столыпина, с приходом Курлова приоритеты в практике политического розыска начинают существенно изменяться. Решив навести порядок в ДП, Павел Григорьевич увидел корни провокации в существовании с одной стороны «центральной агентуры» (яркий пример — член ЦК эсеровской партии Азеф), а с другой, — в привилегированной категории офицеров розыска в его ведомстве. Как уже отмечалось, прежний Директор всемерно выделял способных к агентурной работе жандармских офицеров, продвигал их по службе, поощрял премиями и наградами. Все это вызывало недовольство среди остальных офицеров корпуса и особенно генералов — начальников ГЖУ. Недовольство последних остро проявилось в тот момент, когда Директор ДП Трусевич принял решение создать районные охранные отделения, объединяющие оперативную работу охранных отделений и губернских жандармских управлений целого региона. Начальниками новых управленческих звеньев Трусевич назначал молодых ротмистров и подполковников, ставших, таким образом, оперативными начальниками почтенных, убеленных сединами генералов из ГЖУ.

При Курлове система поощрений за конкретные результаты в оперативной деятельности была упразднена, а начальниками райотделений по должности были назначены генералы, руководители наиболее ответственных ГЖУ. Одновременно началась «чистка» и среди сотрудников охранных отделений.

Но вершиной преобразований Курлова стало упразднение «центральной агентуры». Создание оперативных позиций в руководящих подпольных центрах, по его мнению, могло также приводить к появлению у розыскных кадров стремления «к искусственному продвижению сотрудников, даже путем совершения преступлений». Альтернативой «центральной агентуре» при Курлове стало усиление проводимых режимных охранных мероприятий, наружного наблюдения, совершенствование регистрации неблагонадежных лиц и их административное выселение из мест пребывания и проезда императора.

Вместо приобретения агентурных позиций во враждебной режиму среде, в подпольных организациях, в центрах созревания экстремистских и террористических намерений, упор был сделан на работу «по периметру», через осведомителей, не являвшихся активными членами подпольных организаций. Нелицеприятную оценку эффективности мероприятиям Курлова и его сторонников дает в своих воспоминаниях бывший начальник Петербургского охранного отделения жандармский генерал А.В. Герасимов: «Вся их деятельность в тот период вообще была ничем иным, как работой по разложению аппарата политического розыска. Позднее мне передавали, что именно так ее расценивал Столыпин и очень хотел избавиться от Курлова, но не мог. Сохранения последнего во главе политической полиции требовал сам царь, видевший в нем необходимый корректив к казавшемуся ему в это время чересчур левым Столыпину».

Вполне очевидно, что глава русской тайной полиции, всецело занятый реорганизацией своего аппарата, а также обеспечением безопасности многочисленных поездок царя по стране и за рубеж, отложил в долгий ящик создание отечественной службы по борьбе с военным шпионажем.

Изучение сохранившихся архивных материалов показывает, что до конца 1909 года Курлов все же оставался на позициях комиссии Трусевича. Так, 26 декабря, вернувшись из длительной поездки с императором, он отвечает на письмо из Генерального штаба, четыре месяца ждавшее своего адресата, что препятствий для реализации принятых ранее решений со стороны МВД не имеется, при условии ассигнования Военным министерством необходимых денежных средств.