За кулисами ЦРУ. Дневник сотрудника американской разведки

Могровехо еще в начале недели договорился об аренде всего помещения клуба на вторую половину дня в пятницу и зарезервировал возможность аренды на субботу и воскресенье, если его «деловые переговоры» с иностранцами потребуют проведения дополнительных встреч. Путем наблюдений с поста подслушивания мы уже знали, какую комнату Эчеверрия использует в качестве своего кабинета, и выбрали соответствующее место в потолке для сверления, чтобы выйти в пол его кабинета.

Вся группа вошла в клуб около десяти часов утра, и Мартин со своим помощником начали спокойно и медленно сверлить вручную, чтобы не вызвать подозрений у Эчеверрии и его жены, которые то входили, то выходили из комнаты. Около четырех часов дня в клуб ворвался управляющий с десятком молодых женщин, которым, по его словам, он хотел показать клуб. Могровехо запротестовал, заявив, что ему обещали абсолютное уединение. Ввиду настойчивости управляющего клубом и женщин в спор был вынужден вмешаться Замбианко, чтобы предотвратить возможность входа незваных гостей в комнату, где сверлили отверстие в потолке. Этот инцидент вызвал определенную настороженность у управляющего клубом и серьезные опасения у Могровехо, и операция была отложена. Я передал Замбианко по радио, чтобы заделали отверстие пластырем и закрасили; на это потребовалось буквально несколько минут, и вскоре вся группа покинула здание.

Пока улягутся подозрения управляющего, я буду искать другие пути доступа в клуб Лоха. Могровехо оказался неудачным выбором. Но мы не оставили в покое квартиру Эчеверрии, так как, судя по сообщениям Карденаса, есть некоторые признаки того, что он поддерживает по каким-то каналам связь с Кубой, возможно, с помощью тайнописи и радио. Недавно из Патнамы к нам приезжал специалист по фотоделу и говорил, что отдел оперативной техники располагает мощными телеобъективами, которые позволяют «видеть» сквозь шторы, иногда закрывающие стол Эчеверрии, за жоторым тот работает с документами; с помощью этих гобъективов, видимо, можно будет получить вполне разборчивые фотоснимки документов на столе. Такая техника, возможно, помогла бы нам ознакомиться с персидской Эчеверрии.

2 июня 1963 года, Кито.

Флорес попался на крючок, и теперь у нас еще один сенсационный номер! Сегодня утром Хуан Севилья и я играли в гольф. Неожиданно к нам прибежал прислуживающий мальчик и вызвал Севилью к телефону. Мы бросились к телефону; звонил Карлос Рендон, личный секретарь Севильи, чтобы сообщить, что Флорес прибыл и все проведено, как планировали. Севилья сразу же поехал на аэродром, а я направился домой в ожидании подробностей. Позднее Севилья позвонил мне и, когда я пришел к нему, объяснил, что Рендон, увидев прибывшего Флореса, засунул тюбик в свой рукав, а при осмотре вещей Флореса незаметно обронил его, затем «нашел» и стал рассматривать; в конце концов, он вскрыл тюбик и «обнаружил» спрятанный в нем доклад.

Вместе с Флоресом приехал другой хорошо известный коммунист — Уго Нобоа, у которого в потайном кармане обнаружили 1400 долларов наличными. Эти деньги, пропагандистские материалы и граммофонные шластинки с записями революционных песен были конфискованы вместе с обнаруженным докладом Флореса. Флореса и Нобоа арестовали и отвезли на допрос в службу политической безопасности. Теперь нам нужно пустить в ход средства общественной информации.

3 июня 1963 года, Кито.

Нам придется бороться за доведение до конца этого дела. По поводу ареста Флореса и Нобоа в газетах появилась только небольшая заметка, и единственное упоминание доклада Флореса сводилось к утверждению, будто в его чемодане была найдена микропленка. Согласно этому сообщению, Флорес протестует, заявляя, что если и была найдена какая-либо микропленка, то ее подбросили ему либо в Сан-Хуане (Пуэрто-Рико), где он делал транзитную остановку, либо здесь, в Кито.

Я связался с Хуаном Севильей, и он сказал, что, по-видимому, Аросемена попытается замять дело, в том числе и доклад. Именно поэтому, считает Севилья, Флорес все еще находится в руках службы политической безопасности вместо следственного отдела полиции, которым ведает майор Пасифико де лос Рейес. Он добавил, что в данном случае решающей фигурой является государственный министр Хаиме дель Иерро и что если я с ним знаком, то мне следует внушить ему важность дела Флореса и найденного при нем документа. (Ни Севилья, ни дель Иерро не знают, что я поддерживаю деловые контакты отдельно и с тем и с другим.)

Я почти весь день пытаюсь связаться по телефону с дель Иерро или с его заместителем Мануэлем Кордовой, но безрезультатно. Не похоже, чтобы они стремились уклониться от разговора со мной. Дин готов взорваться из-за того, что доклад не получил огласки.

4 июня 1963 года, Кито.