За кулисами вертепа ЗЧ ОУН

Не успел новоиспечённый «вождь» ещё и насест «вождёвский» согреть, как против него начал интриговать давний недруг и претендент на трон Стецько. Ленкавский же стал укреплять свой насест, окружать себя надёжными соратниками, для чего стал их подкармливать: опять выросла плата членов организации, щедро раздавались всевозможные «специальные» ассигнования. Выросли акции Кашубы, Васьковича и Костюка.

В то же время пошатнулись позиции Мыськива — одного из ближайших сотрудников Бандеры. Ленкавский не любил его, и это дало о себе знать: этот здоровый, как дуб, сорокалетний мужчина совсем вышел из игры — умер при загадочных обстоятельствах.

Над Цеппелинштрассе повис страх, воцарилась атмосфера неуверенности. Каждый молча спрашивал себя: «Кто следующий?». В частности, душа в пятки полезла у тех, кто забыл, что судьба любит иногда пошутить, не думал, что всё так неожиданно повернётся с тем «вождёвством», и в своё время подложил какую-нибудь свинью Ленкавскому, или по другим причинам мог опасаться его немилости.

Следующим стал полковник Побигущий, прежний друг Шухевича и Оберлендера из батальона фашистских головорезов «Нахтигаль» («Соловей») — его Ленкавский вытурил с должности.

Далее настал черёд Гени Матвиейко, весьма близкой к Бандере дамы. Своим положением при Бандере она гордилась, как заяц хвостом. И очень задирала нос. После смерти своего всемогущего опекуна пришлось госпоже Гене распрощаться с облюбованным на Цеппелинштрассе помещением — её просто выпихнули оттуда и всё…

Когда речь идет о той потасовке, о борьбе за власть, влияние, о той толкотне у корыта, то не лишним будет напомнить историю с Дмитрием Штыкало, которого я хорошо знал и о котором уже говорил, что это был чуть не единственный среди провода ЗЧ ОУН действительно образованный человек. Несмотря на все его ошибки, Штыкало всё-таки был не лишён способности мыслить и делать выводы из своих наблюдений. Это и погубило его.

Как известно, Штыкало был одним из старейших членов ОУН. Ему как своему ближайшему другу вполне доверял Бандера. Штыкало занимал пост генерального судьи ЗЧ ОУН, был редактором газеты «Украинец» («Українець») в Франции и «Освободительного пути» («Визвольного шляху») — в Англии.

В 1959 ему было поручено возглавить подготовку к очередной конференции ЗЧ ОУН. Сам он считался наиболее вероятным кандидатом на пост руководителя ЗЧ ОУН.

Как человек, не лишённый разума, Штыкало в последние годы своей жизни стал критически оценивать деятельность украинских националистов, видел, что она идет не по тому руслу, направленная во вред украинскому народу. В частности, он не одобрял того, что из украинских националистов сделали платных агентов иностранной разведки. В узком кругу осуждал за это Ленкавского, Стецько и Кашубу. Кроме того, резко осуждал аморальные поступки, распущенность Ленкавского, Кашубы и других.

Ещё в 1962 году от Васьковича мне стало известно об угрозе Штыкало довести всё это до сведения непосвящённых членов ЗЧ ОУН.

Это ему не прошло.

Как-то Штыкало был приглашён в жилище Ленкавского, где тот вместе с Кашубой устроил ему допрос. Я знаю об этом хорошо, потому что, по указанию Ленкавского, находился в соседней комнате и записывал ход допроса на магнитофон. Эта запись, как стало мне известно позже, должна была служить для компрометации Штыкало. Поэтому на допросе Штыкало обвиняли в любых грехах, даже в измене ЗЧ ОУН. Не забыли напомнить и о том, что он имел в Украине близких родственников. Это, видите, тоже расценили как грех.

Но для компрометации материала не набралось, скорее эта запись могла повернуться против Ленкавского и Кашубы, поскольку Штыкало не столько оправдывался, сколько фактами обвинял Ленкавского и Кашубу. И факты те свидетельствовали против них. Из этого можно было понять, что Штыкало действительно собирает материал против членов провода, чтобы на следующей конференции ЗЧ ОУН выступить с их разоблачением.

Ленкавский и Кашуба поняли, что над ними нависла угроза. Надо было искать какой-то выход. Наконец, и искать его никто не собирался — выход был уже не раз проверенный на практике: уничтожение.

Через несколько дней после допроса Ленкавский вызвал меня и, не очень заботясь о том, чтобы объяснить свои действия, буквально ошеломил: сказал, что мне надлежит ликвидировать Штыкало. Видимо, этим он стремился убить сразу двух зайцев: уничтожить Штыкало — человека, который каждую минуту мог разоблачить его, ликвидировать тем самым серьёзного конкурента на проводника ЗЧ ОУН и, сделав из меня убийцу, заставить молчать свидетеля допроса Штыкало, допроса, который повернулся против них самих.

Я категорически отказался совершить это преступление.