За линией Габерландта. Роман

Он замолчал. Я посмотрел на часы. Восемь вечера. Мне надо было заступать на дежурство по метеостанции с утра. Может, пойти к ним сейчас? Все-таки веселей втроем. Три километра на лыжах по проторенной дороге - это же рукой подать.

- Ты куда? - спросил Серега, когда я стал одеваться.

- К Зотовым. Чем утром идти…

Иванов посматривал, как я одеваюсь. Когда брал лыжи, он напомнил:

- Быстро не иди. Легкие застудишь.

Я вышел из палатки. Показалось, что стало теплее, но когда я крепил лыжи, пальцы застыли до такой степени, что зашлись острой болью. Градусов 55 все же было, не меньше.

Замотав шарфом рот и нос, я не спеша пошел по колее. Лыжи скользили плохо, смазка не действовала. Скрипели палки, скрипели окаменевшие ремни на лыжах, шумел у рта воздух. Скоро я согрелся и пошел веселей, временами переходя на бег. Туман открывал впереди семь метров пространства. Ночь была темная: ни звезд, ни луны, один туман да таинственно подсвеченный скрипучий снег под ногами.

Я прошел километра полтора или чуть больше, И вдруг из тумана на меня выкатилось лохматое чудовище. Я вздрогнул, поднял палку. Казак? Куда это он? Лайка крутила головой, фыркала, чихала, старалась освободиться от сосулек, закупоривающих ей нос, и прыгала около меня, суматошно подлаивая. Неужели что случилось? Не успел я пробежать и десяти шагов, как из тумана возникла фигура человека. Зотов! Он был без полушубка, в ватных штанах и телогрейке. Обледеневший шарф мотался на груди. Петр Николаевич с трудом дышал, видно, долго бежал, в горле у него подозрительно посвистывало.

- Варе плохо, - сказал он и сделал движение, чтобы обойти меня и бежать дальше.

- Стой! Куда? - Я схватил его за рукав.

- В больницу, врача надо… Быстрей!

- Стой! Иди к ней. Сейчас же назад, слышишь? Как ты смел оставить ее одну? Живо назад! А я на лыжах в городок.

Он понял меня, повернулся и, тяжело дыша, тут же исчез в морозной мгле.

Казак бросился за ним.

Вот когда пригодилась постоянная тренировка!

Обратно я летел как на крыльях. Морозный воздух обжигал лоб, подозрительно кольнуло в мочке ушей, через открытый рот в легкие врывался страшно холодный воздух. Тело дышало жаром. К черту полушубок! Заберу потом. Полушубок полетел в снег. В телогрейке стало легче. Вот и короткий спуск, поворот. Осталось совсем недалеко. От нас до больницы три километра. До Зотовых тоже три. Как лучше поступить? Идти за врачом? А что он сможет предпринять в маленькой избушке Зотовых? И когда дойдет? Ведь лошадей сейчас не возьмешь. Нет, это не подходит!..

Я рывком распахнул дверь палатки. Три головы повернулись ко мне.

- Варе плохо, - сказал я и тут же увидел на всех головах шапки.

Ребята оделись за полминуты. Саша и Василий забегали около лыж. Иванов выскочил из палатки первым. Он скорее всех сообразил, что делать.

- Дрова… долой! - командовал он.

Мы поняли, что он задумал. Поленья полетели во все стороны, заскрипели полозья санок.

- Полушубок, одеяла! Фонари сюда!

Одно мгновение - и четыре человека, впряженные в санки, скорым шагом, временами бегом, уже двигались по дороге к дому Зотовых. Ленточка теплого воздуха тянулась за нами и пропадала в темноте. Никто не разговаривал, все понимали, что надо беречь силы. Впереди долгая дорога.

Мы шли до Зотовых полчаса или чуть меньше.

…Варя лежала бледная, осунувшаяся. Она кусала губы и изредка вздрагивала от боли. Она была уже одета. Мы не теряли времени на расспросы. Три полушубка вниз, три - сверху. Одеяла, подушки - все пошло на санки. Серега посмотрел на часы. Скоро десять.

- Ну, братцы!.. - сказал он.

Полозья скрипнули, санки помчались.

Теперь мы хитрили. Двое садились рядом с Варей, а трое везли в это время сани. Чуть отдохнув, эти двое сменяли троих. Под горку бежали рысью, на бугор тянули все. Мороза уже не чувствовали. Дрожали ноги, противно ныла спина. Ох и тяжелые санки! Но каждый звук из-под одеял, каждый короткий стон придавал нам силу. А вдруг сейчас… Петя не выходил из упряжки. Пот лился с него, Серега хрипло сказал:

- Хоть умри, но тяни теперь до конца. Остынешь - тогда все!

Когда Саша садился рядом с Варей, он увещевал ее, как маленькую:

- Ты терпи, Варя, терпи. Мне вон как было, ничего, вынес. А у тебя… Уже недалеко. Я огни вижу.

А соскочив с саней, беспрестанно сморкался. Около нашей палатки Серега сказал мне на ходу:

- Бери лыжи и мчись в больницу. Пусть приготовятся.

Я обогнал сани почти сразу же и пошел размашистой рысью, уже не обращая внимания на застывшие уши и нос. Мимо лица проносился шипящий, горячий, как огонь, воздух.

Вперед, вперед, вперед! Сквозь ночь, туман и холод.

Здание поселковой больницы возникло из тумана так близко, что я не успел затормозить и ударился носками лыж о крыльцо. Не сходя с них, что есть силы застучал палками в дверь. Кто-то вышел ко мне, на крыльце вспыхнула лампочка. Все было как во сне.

Я закричал:

- Везем Варю Зотову! Готовьтесь, доктор!

Меня втащили в коридор. Бородка врача мелькнула перед глазами. Чей-то женский голос сказал:

- Вам на улицу нельзя. Сидите здесь. Сестра, уложите его и растирайте лицо, видите, что…

На какое-то время я забылся.