За линией Габерландта. Роман

- Ты простудишься!.. Боже мой, вода как лед… Я же еду, я сейчас…

Он принял жену на руки, вынес на берег. Он плохо видел ее, все окружающее расплывалось, слезы застилали глаза, он целовал лицо Маши, мокрое от слез, а она твердила:

- Ты, это ты!.. Жив, здоров… и борода… Боже мой, я умру от счастья!.. Ну, пусти меня… Поздоровайся… Это все Федосов устроил. И твой Илья… Как я счастлива, Коля, дорогой…

Моряки стояли рядом со шлюпкой, рассматривали, отвернувшись, лес, песчаный берег, облака на небе. Байда и Бурун сидели в стороне, наклоняя морды то влево, то вправо, вглядываясь в людей.

Кедровка сходила с ума от любопытства, трещала на весь лес о невероятном происшествии, а по лесу спешил, бежал Корней Петрович, догадавшись, что Зотов убежал неспроста.

Вероятно, все-таки никто не умер тогда на берегу от радости, а, благополучно встретившись, все пошли домой, чтобы за большим столом в спокойной обстановке рассказать друг другу об очень многом и очень важном. Марии Петровне понравилось у колонистов все: и дом, и Корней Петрович, и Байда с Буруном, и флегматичный головастый Бека, и лес, и речка, и даже холодный ветер, гудевший в верхушках деревьев и беспокоивший старого командира катера, которому предстоял еще далекий обратный путь по осеннему морю.

- Так и жили двое? - спросил он Зотова, когда первый шумный разговор несколько ослабел.

- Трое. Еще тут с нами некто Кин.

- Уж не помощник ли Никамуры? - оживился таможенный служака.

- Вы знаете Никамуру?

- Мне ли его не знать! Слава богу, мучаемся с ним не один год. Я еще не имел ни одного седого волоса, когда он появился в наших краях. Таможенная охрана гоняется за ним лет, никак, семь. Брали раза два с поличным, выворачивался, хитрюга, - не иначе откупался.

- За что вы с ним воюете?

- Контрабандная торговля. Ведь он представитель иностранной компании, а в наших краяхторгует. Спирт возит, боезапас, разные товары якутам, а отсюда ценную пушнину берет, обкрадывает людей и Российское государство. Мне кажется, Никамура замахивается на большее, он уж вообразил себя владельцем этих земель, полноправным князем, запамятовал, что владения российские… За это, сударь мой, по головке не погладят. Но как же его помощник здесь оказался? Насколько мне известно…

Командир подозрительно глянул на Зотова, потом на Оболенского. Николай Иванович засмеялся, вынул из ящика документ об аренде, подал командиру:

- Извольте ознакомиться. Эти помещения на пять лет арендованы Никамурой. Вынуждены были сделать.

Седые брови моряка озабоченно сдвинулись. Он внимательно прочел копию соглашения, посмотрел зачем-то на свет и швырнул бумагу на стол.

- Значит, я имею честь находиться на береговой базе контрабандиста Никамуры? Занятно! Его помощник, разумеется, сбежал. Но как и когда он узнал о нашем прибытии?

- Он ушел вчера вечером.

- Вчера вечером мы отдали якорь в вашей реке.

- Я видела человека в кустах, - сказала Мария Петровна.

- Вероятно, это был он. Хитер, бестия. - Командир покачал головой. - Ему со мной встречаться нельзя, обязательно поссоримся. А вы знаете, как он сюда попал? О, это целая история! Таможенный катер номер семь зацапал Никамуру и Кина в районе Кунашира и повел за собой в Олу. Там у них конфисковали судно, а обоих купцов под конвоем решили везти в Николаевск. Они сбежали. Никамура, вероятно, ушел на Курилы, а Кина послал сюда готовить базу для будущего промысла.

- Так он вне закона?

- Разумеется. Ваш договор не имеет никакой силы. Новое правительство России… Можете владеть и править своей недвижимостью по-старому, а Кина попросите удалиться, пока мы его не арестовали. Ему грозит тюрьма, хотя он, по слухам, и богат, как Крёз. Только деньги свои он держит в Америке, не хочет рисковать. Авантюрист, достойный Никамуры.

Глава восемнадцатая Продолжение рассказа о Зотове и колонии. Первая опытная станция на Севере. Берег заселяется

С приездом Марии Петровны все в доме переменилось.

Вещи, которые она привезла с собой, как-то очень незаметно превратили пристанище одиноких мужчин в уютный семейный дом. Корней Петрович неуверенно и робко вышагивал по чистым половикам: Николай Иванович, смущаясь, разглядывал в большое зеркало свою старообрядческую бороду. Бека с веселым недоумением пытался жевать во дворе посудные полотенца, а Байда и Бурун замирали по утрам, почуяв из дома запах жаркого.

Изменился не только быт колонистов. Величко прислал много семян, книг и приборов. Дрожащими от волнения руками собирал Зотов личный подарок Тимирязева - великолепный актинометр для исследования хлорофилла в растениях, а Оболенский не мог оторвать взгляда от новенького микроскопа. На метеоплощадке появились современные термометры и самописцы. В доме возникла лаборатория.