За линией Габерландта. Роман

Мой новый знакомый оказался очень приятным человеком. С ним невозможно было скучать. Он рассказывал самые обыкновенные истории занимательно и весело. Его открытое, смуглое лицо выражало доверие к слушателю и симпатию, которая всегда привлекает людей. Добродушный, отзывчивый горьковчанин со своей твердой окающей речью, Виктор Николаевич Зубрилин приехал сюда не из родного дома, а прямо из армии. У него вообще все в жизни получалось не так, как у других, заранее планирующих каждый свой шаг и поступок.

- Понимаете, - говорил он мне, смущенно улыбаясь, - года не проработал после института, и сразу взяли в армию. А в строю какая уж там агротехника! Вместо биологии - военные науки да полигон, потом курсы, и вот я со звездочкой на рукаве, старший политрук. Воспитатель бойцов. Ну и свыкся с новым делом, сработался с товарищами, утверждают, что стал неплохим политработником. Не успел демобилизоваться, тут же пригласили в «Севстрой». Раздумывать? Да просто времени не было. А вот теперь боюсь, дружище, жуть, как боюсь. Какой из меня сейчас агроном! А так уж хочется, так хочется! Земля тянет…

Привычным жестом он сбил фуражку на затылок и застенчиво улыбнулся. И я улыбнулся вместе с ним. Ну какая это трагедия, чего бояться! Голова на плечах есть, здоровье есть, знания, может быть, и притупились, так это наверстается, а вот опыт - за ним, собственно, и едем, не так ли? Год-другой…

- И то правда, - согласился он. - Холодно там у вас? - спросил вдруг Зубрилин и постучал жесткими кожаными сапогами. Шинель и фуражка дополняли его экипировку. Легковато.

- Да уж придется… - ответил я смеясь.

Зубрилин узнал историю Зотова, я рассказал о ней по дороге в Хабаровск. Он очень заинтересовался. Все последующие дни вспоминал об этой истории. Часто совсем неожиданно спрашивал: «Так и не выяснили, где теперь Федосов?» Или: «Знает ли Петя Зотов о местоположении фактории?» Через полчаса вдруг заинтересованно узнавал: «А тот овес цел, семена есть?» В конце концов он выудил из меня все, что я мог рассказать, и даже больше: его вопросы заставляли меня высказывать догадки, предположения, строить гипотезы, то есть, по существу, дополнять факты.

- Вы найдете молодого Зотова, - уверенно подытожил Зубрилин и, подумав, добавил: - Он еще поработает с нами. Вот увидите.

- Ну и ну, - сказал он, когда самолет сел на заснеженное поле. - Горы и леса. Да еще снег. Белое безмолвие. Джек Лондон. Клондайк. И мы с вами. Занятная ситуация!

Путешествие закончилось. Отпуск тоже. Не без пользы.

Зубрилин пропустил меня вперед и спрыгнул вслед, но поскользнулся на своих кожаных подошвах и больно ударился коленом о мерзлую землю. Прихрамывая, он дошел до автобуса, уселся и заметил, соскребая ногтем со стекла лед:

- А тут холоднее. Вы не находите?

Все засмеялись, он тоже.

- Тридцать восемь, - сказал шофер и критически осмотрел легкомысленного пассажира в фуражке и в сапогах.

- Ничего, привыкнем, - откликнулся Зубрилин и потер покрасневшие уши. - Поехали.

Мы расстались в городе. Зубрилин пожал мне руку, улыбнулся и сказал:

- Надеюсь, встретимся. Желаю вам удачи.

Еще через день, завернутый, как кукла, в тулуп, я покачивался на санях по таежной дороге. В узкую щель сквозь заиндевевший мохнатый воротник я видел впереди лошадиный круп, вершины голых лиственниц, дугу и серое небо над дугой. На сердце сделалось покойно-покойно. Дома… Вот что значит привычка.

Глава вторая Сюрприз. Вот он какой, Петя Зотов! Новые заботы. Неожиданный вызов. Крупные перемены, в жизни

Зимой в наш совхоз морем проехать нельзя. Изломанные, вздыбленные штормами льды стоят с ноября по май, как сказочные надолбы. На берегу - хаотическое нагромождение ледяного припая, почти непроходимый барьер. Зимой к нам ездят кружным путем - по тайге, вдоль рек, через сопки. И только где-то близко от старой фактории санный путь вырывается к берегу моря и, уже не сворачивая, так и идет до самого совхоза.

Директору сообщили, что я выехал из города. Он встретил меня на бывшей фактории, где теперь обосновалось отделение совхоза.

- Замерз? - спросил он, вытаскивая меня из саней. - Выпей. Да не морщись, не девица… А теперь говори. Рассказывай.

Шустов слушал мой рассказ внимательно, ни разу не перебил. А я говорил, говорил и в то же время удивленно рассматривал своего директора. Что-то в его лице было такое, чего я раньше не замечал. За большими очками в глазах Ивана Ивановича скрывалось явное плутовство. Озорной огонек взыграл еще сильнее, когда я стал рассказывать о поисках Пети Зотова.

- Уехал из Москвы? Вот те раз! Не повезло, - вздохнул он и почему-то улыбнулся. - Разошлись, значит, пути-дороги. Ну и что дальше? Опустил руки, отказался от задачи - не по плечу?

- Будем искать. Он где-то на Колыме, я уверен, что мимо не проехал.

- Ишь ты, уверен. А может, на Камчатке. Или на Чукотке. Ищи его там!