За линией Габерландта

При встрече с Кином Зотов довольно решительно заявил:

— Прекратите обирать орочей, Кин. Иначе я попрошу вас отсюда. Все-то вас тянет на старое. Вы же обещали…

Торговец окинул агронома недобрым взглядом и молча ушел.

Однажды к берегу пристал катер. Весть о корабле принесли Байда с Буруном. Они примчались к дому и так лаяли, так звали всех за собой, что ни у Зотова, ни у Оболенского не осталось сомнения, что на реке кто-то есть.

Белый Кин сумрачно посмотрел на собак, вошел в амбар, взял ружье, мешок и скрылся в тайге.

Прибыл катер сторожевой охраны. Командир его, молодой и веселый таможенный моряк, имел к Зотову дело. Он передал ему письмо — конверт, надписанный рукой Федосова. Вместе с письмом Федосов пересылал «дело Зотова и Величко», изъятое из архивов бывшего полицейского управления. Письмо сохранилось, я привожу часть его текста.

«…Мы покончили, дорогие друзья, с неразберихой и междоусобицей, гражданская война завершилась, и только банды семеновцев кое-где еще бродят по тайге, пробираясь за границу. Теперь можно подумать и о хозяйственном строительстве. Как-то я вспомнил Никамуру. Слышал, что он еще действует. Мы обезвредим его. Но поймать контрабандиста — это полумера. Хорошо бы организовать возле вас факторию и наладить свою собственную торговлю. В Областном Совете меня поддержали, и если ты, Николай Иванович, одобришь эту мысль, мы сумеем выделить средства и пришлем людей. Твоя деятельность дает мне повод думать о будущей фактории как о центре культуры и экономического развития побережья…»

— Кем работает Федосов? — спросил Зотов у моряка.

— В областном Совете, заведует отделом.

В письме были строчки очень и очень печальные.

«…Наш дорогой Илья Ильич прошел со славой всю гражданскую войну, не раз отличился и в звании комиссара был послан в Тамбовскую губернию на ликвидацию банды Антонова. С прискорбием извещаю о его гибели. Вечная память этому человеку большого сердца, который шел к науке через классовую битву…»

Известие как гром поразило Зотова и Оболенского. Черноусый весельчак и оратор! Так и не дождался он осуществления своей мечты!..

Маша заплакала.

— Везде борьба, всюду потери… — задумчиво сказал Зотов и почему-то сразу вспомнил Никамуру. — Его помощник у нас, — сказал он моряку.

— Мы его арестуем.

— Он ушел. Не найдете.

— Жаль. Опасный человек, остерегайтесь его.

Когда катер ушел и увез ответное письмо Зотова старому другу, Белый Кин вышел из тайги. Встретившись с Зотовым, спросил:

— За мной?

— За вами. Лучше уходите отсюда, Кин. Мы организуем факторию, и вашей фирме на этом берегу больше нечего делать. Ищите другие места, Советская Россия закроет перед вами границу. Так и скажите своему шефу. Настало иное время. Не для вас.

Белый Кин ничего не ответил. Он лишь как-то странно посмотрел на Зотова.

Последние дни Бека очень часто отправлялся на берег моря и в нужный момент не всегда удавалось разыскать его. Однажды под вечер Оболенский хотел привезти воды для теплиц, долго звал лося, но так и не дозвался. Захватив ружье, Корней Петрович пошел по его следу, который вел к старой барже. Бека успел протоптать здесь заметную тропинку.

Корней Иванович шел с большой осторожностью, желая узнать, что же именно привлекало флегматичного Беку в эти места. Уже вечерело, смутные тени падали на затихший лес, звуки раздавались отчетливо и далеко, но Оболенский в своих ичигах шел так тихо, что не слышал собственных шагов. Тропинка привела его к барже, Приблизившись, Корней Петрович услышал, как громко и довольно сопит лось: шершавым языком он тщательно вылизывал обшивку баржи. Так вот что привлекало сюда Беку! Соль, лежавшая когда-то в барже, пропитала обшивку трюма. Бека нашел эту приманку и ходил лакомиться.

Оболенский расплылся в доброй улыбке. Ах мошенник! Он уже открыл рот, чтобы ласково позвать лося, как вдруг Бека нечаянно задел рогами за доски баржи. Раздался громкий звук. Тотчас наверху хлопнула дверь кубрика, и человеческая фигура спрыгнула с палубы вниз. Щелкнул взведенный курок револьвера. Оболенский пригнулся и лег за кустом. Человек с револьвером в руках крадучись обходил баржу.

— Кто здесь? — спросил он.

Голос был незнакомый.

Бека фыркнул и отскочил от баржи. Человек вскинул револьвер, но вдруг выругался и запустил в лося палкой.

— Пошел отсюда! — злобно крикнул он.

— Кто там? — послышалось с баржи.

Оболенский узнал Джона Никамуру.

— Лось. Чуть не выстрелил…

— Нельзя стрелять, — сказал сверху Никамура. — Шуму много. Обойди кругом и подымайся.

Оболенский лежал за кустом ни жив ни мертв. Что за сборище? Откуда взялся здесь купец и кто этот незнакомец? Что им надо? Его подмывало бежать домой, но любопытство взяло верх. Он приблизился к барже, поднялся на пенек, затем на палубу и затаился у стены кубрика. Теперь он все слышал. Говорил Белый Кин.

— …В самом деле, построят факторию — тогда конец нашей торговле. И сейчас уже три ближних стойбища не хотят продавать шкурки. Зотов и его помощник настраивают людей.

— Разве убрать их? — раздумчиво сказал Никамура.