За любовь

– Нравится, – с вызовом простонала она, закрывая глаза. Было страшно, она боялась его такого осатаневшего, но все равно хотела. Безумно хотела.

– Хочешь поиграть в плохую девочку? Да, Эни? – с усмешкой спросил он, проводя языком по шее. Она не играла и ей не нравился его тон, но желание не исчезало. Было что-то опасное в этом, острое и притягательное. Маркус сдернул с нее бюстгалтер, высвобождая ее грудь, слегка сжал сосок, от чего тот затвердел. У Ани внизу живота образовался сладкий спазм, кожа горела от поцелуев, от легких укусов, которые он тут же нежно зализывал. Она извивалась под ним, а он, будто с каждым ее стоном злился все сильнее.

–Течешь, девочка, как же ты сладко течешь, – приговаривал он, лаская ее между ног, заставляя дрожать. – Так сильно хочешь, да?

Ее трясло, как в лихорадке. Это было уже слишком для нее. Она пылала от возбуждения и стыда, но все же простонала:

– Да.

– Что, да, малышка? Давай, скажи, что именно ты хочешь, что я должен сделать? – яростно давил он, грубо лаская. Ягодицы снова обожгла его ладонь, оставляя красный след и заставляя содрогаться. Боже, да она – мазохистка! Она хотела еще, хотела больше, а поэтому, когда он опустился и провел языком по месту удара, бросила со злостью:

– Тебя хочу! Хочу заняться с тобой любовью!

Он словно этого и ждал, замер, довольно хмыкнул. И прикусив ее ягодицу, тихо сказал:

–За любовью ты не по адресу, котенок, могу тебя вы**ать, но не более. Поэтому, давай, уноси свою прелестную попку отсюда.

Он перекатился на другую половину кровати и стал пристально разглядывать ее, не скрывая своего возбуждения. Аня же задыхалась от ярост, поэтому, вскочила, как дикая кошка и гневно прошипела:

– Ну, так давай, вы*би! Или что, не твой формат? Не нравится? Что, грудь маленькая? Жопа? Или что? Не по адресу, говоришь? Хорошо, обращусь по адресу, и будь уверен, там не побрезгуют! – обида захлестывала, она не видела, как загорелись его глаза. Только когда он встал с кровати, она рванула от него. Он был похож на разъяренного зверя. Ее несло, все чувства обострились, она не соображала, что делает, на ходу накидывала рубашку и бежала, а он шел следом.

– Куда собралась? Сюда иди! – слышала она за спиной его, звенящий от злости, голос.

– Пошел на хрен, придурок замороченный! Оставь меня уже в покое! Катись отсюда! – ярость совсем затмила разум.

– Я сказал, сюда иди, мать твою! – но его окрик, только подстегнул бежать быстрее. Она сама не понимала, чем это вызвано, но она боялась его в эту минуту. Он на человека не был похож.

Она выскочила из дома на узкую улочку, где пастух гнал лошадей на пастбище. Все внутри заледенело, когда она увидела, что на нее летит стадо. Она застыла, как вкопанная. Время, словно замерло. В ушах стоял лишь стук собственного сердца. Аня, как завороженная, смотрела на великолепных животных, которые могли через минуту растоптать ее. Вымотанное сознание уже не слушало бешеный крик инстинкта, опасность завораживала.

Но тут ее резко дернули чьи-то руки, она больно ударилась об ограду спиной, сдирая ноги в кровь. Но не успела вскрикнуть, на нее навалилось горячее мужское тело, вдавливая в ограду и закрывая от несущегося стада. Маркус тяжело дышал, пастух что-то орал им, проезжая мимо, но они не слышали его. Она испуганно смотрела в бледное, как смерть, лицо Маркуса, пребывая все еще в шоке.

– Дура! Чертова идиотка! – заорал он, влепив хлесткую пощечину. До нее же только стало доходить, что произошло. – Ты совсем с ума сошла?! Ты что творишь, мать твою?!

Ее душили слезы, жажда жизни вдруг прорвалась наружу и от понимания того, как все глупо могло закончиться, она начала рыдать, хватая его за плечи. Плевать, что он ударил ее по лицу. На все сейчас было плевать. Он притянул ее голову к своей груди и стал гладить, успокаивая и целуя в макушку: