За мечту. За Веру. За любовь (СИ)

К моему удивлению, она не проснулась. Видимо, действительно устала за вчерашний вечер, за который я получил и от Жданова, и от Измайлова. Влад был особенно изобретателен в ругательствах, и я справедливо полагал, что следующие несколько дней превратятся для меня в пытку. Да только при мысли о том, что я целую неделю буду за тысячу километров от моей девочки, начинало подташнивать. И думал я отнюдь не о поединке.

Вера спала, свернувшись в комочек, словно и во сне пряталась от всего мира, и я с трудом смог найти среди горы одеял и подушек вздернутый носик. Мягко коснулся ее щеки рукой, и девчонка недовольно засопела, но не проснулась. С трудом поборов желание лечь рядом, я аккуратно поправил одеяло и бережно поцеловал Веру в макушку.

Потом. Все потом. Жизнь привычно разделилась на "до" и "после" поединка.

В машине по дороге в Храброво я умудрился уснуть, чем вызвал волну насмешек. Мои друзья умели задеть за живое. А я закрывал глаза и думал о том, как трепетала в моих руках Вера, когда я прижимал ее к себе, согревая в своих объятиях. Как стонала мне в губы, когда я бездумно терзал ее рот. Не имея сил оторваться. Пора было признаться. Я сходил с ума. И это самое страшное, что могло случиться со мной перед поединком.

В Москве шел мокрый дождь со снегом. Киевское шоссе превратилось в месиво. Грязь, не прекращая, летела из-под колес проносящихся мимо автомобилей и била в лобовое стекло. Противно скрипели дворники. Таксист, русский дядька лет пятидесяти, что-то выспрашивал о том, откуда мы. Сидевший впереди Жданов сдержанно отвечал. Владислав, непривычно возбужденный, смотрел в окно на плотный поток машин, на огни торговых центров, на серое ноябрьское небо.

Я же достал телефон и набрал сообщение:

"Мы в Мск. Скоро будем дома".

Ответ пришел сразу:

"Удачи".

"Спасибо", – прошептал я одними губами, а написал другое:

"Она мне пригодится".

"Русланов, вернись невредимым".

Я хотел написать "обещаю".

Но не стал. Кто я такой, чтобы обещать невозможное.

Машина свернула в знакомый двор.

– Детишки, просыпаемся, встаем! – пропел Жданов. – Не забываем свои вещи и говорим дяде спасибо!

Водитель бросил на нас ошалелый взгляд.

– Не обращайте внимания, – поспешил я его успокоить. – Его слишком часто били по голове.

Жданов хмыкнул, Владик неприлично заржал и немедленно получил от меня подзатыльник.

– Удачи, ребят! – пожелал нам дядька.

– Она нам пригодится, – серьезно ответил Жданов, слово в слово повторяя мое сообщение Вере.

Пригодится…

Квартира выглядела пустой и заброшенной. Бросив сумку у двери, я скинул ботинки и прошел на кухню. Раздвинул занавески и открыл окно в надежде разогнать осеннюю хмарь и затхлость. Дернул смеситель, и кран недовольно хрюкнул. Только тогда я вспомнил, что перекрыл перед отъездом воду.

В ванной чертыхнулся Жданов, привыкший всегда и везде первым делом мыть руки. Я открыл стояк и не без труда нашел необходимые вентили. Кран загудел и снова хрюкнул, а потом ударил струей ржавой воды. Жданов ругался уже в голос. Обстоятельный Влад по-хозяйски залез в холодильник и предложил:

– Я за продуктами. Жрать нам что-то нужно, особенно тебе, хотя Артур и считает иначе.

– У него взвешивание послезавтра. Какое жрать!!! – рявкнул Жданов из коридора.

– Шпинат и обезжиренный творог! – воскликнул я возмущенно и даже вскинул руки, сдаваясь.

– И индейка на пару! Влад, ты меня понял? Никакой дичи!

– Обижаешь, Жданов, – возмутился Измайлов и потянулся, демонстрируя идеальный пресс. Мелкая сволочь. И гибкий, зараза!

– Влад, прекрати дразнить подсудимого, – проговорил Артур. – Иначе мы к пятнице получим голодный обморок. Господин Русланов завистлив и честолюбив.

Я усмехнулся.

– Тогда, если никто не хочет составить мне компанию, я пошел, – сообщил Влад.

– Иди, – отпустил его Артур. – Макс, тренировка в семь вечера. Потом бассейн. И настоятельно рекомендую днем поспать.

– Поедим, и лягу.

– Я пока сгоняю за машиной, заодно проверю свою квартиру и жильцов, Ксю просила. – Жданов недовольно поморщился, а я подумал, как сегодня не повезет его арендаторам.

– Иди, мамочка. Я не сожру торт, не напьюсь. И даже не устрою пивную вечеринку.

– Сечь тебя некому, – пробурчал Артур, надевая кроссовки.

– Ты, главное, возвращайся, Жданов, – ответил я проникновенно.

– Куда я денусь! Слишком много поставлено на одного упрямого идиота!

– А еще у Лады соревнования!

– Я помню, Макс! – улыбнулся он.

Дружба хмурой Лады и язвительного Артура не стала для нас неожиданностью, но никто и не решался даже подумать, сколько эти двое могут сообща. И сейчас бедный Жданов разрывался между мной и перспективной, безумно перспективной девицей.

От нечего делать, а скорее по привычке, я протер пыль, пропылесосил, помыл на кухне полы. Дышать стало легче, и я, несмотря на промозглую московскую хмарь, распахнул окна. Шум огромного города ворвался в квартиру, ветер подхватил и закружил занавески. На письменном столе неуверенно пошатнулась и все-таки рухнула на пол керамическая карандашница. К счастью.