За мечту. За Веру. За любовь (СИ)

Весь оставшийся день я проспал, чем вызвал немалое беспокойство у Жданова. Столь привычная для меня эйфория перед боем в этот раз сменилась тяжелой апатией. Аппетита не было. Я пил минералку, жевал успевшую остыть куриную грудку с комковатым рисом и пытался вернуть себе хотя бы десятую долю боевого настроения.

Первым не выдержал Артур:

– Максик, что происходит? Ты еще с нами?

Или именно сейчас ты скажешь, что передумал?

– Я не передумал.

– Нет?

– Нет…

– А тогда что?

– Старый стал, – предположил я и пожал плечами.

– Или бабы давно не было, – протянул Жданов.

– И это тоже, – согласился я.

Влад, самозабвенно отжимающийся на полу в гостиной, подозрительно хрюкнул.

– Я скучаю по Ксю, – вдруг произнес Артур. – Мне тяжело без нее. Как будто не хватает какой-то важной части, понимаешь?

– Понимаю, – кивнул я. – Как-то пусто в груди. И тоскливо.

– Русланов, тебя точно не подменили?

– Знаешь, Жданов, раньше я знал, для чего я дерусь. Ради денег. Или интереса.

Я и сейчас знаю, для чего. UFC. Ничего не изменилось. Но почему-то стало тошно.

– Это всего лишь любовь, Макс, – усмехнулся Жданов. – Ну или просто тебя послали на три буквы. Послали же?

– Почти.

– Эй, вы вообще-то о моей сестре говорите! – возмутился из комнаты Влад.

– Даже и не думали! Мы просто о…

– О бабах мы, Влад, – ответил я. – Просто о бабах.

Когда на Москву опустился мутный и промозглый вечер, я все-таки не выдержал и позвонил Вере.

Она так долго не брала трубку, что я успел представить себе кучу ужасов. От падения в ванной и сломанных конечностей до молодого и резвого паренька в ее постели. Последнее настолько выбило меня из колеи, что когда Вера, наконец, ответила, я рявкнул:

– Почему так долго?

– Макс, что-то случилось? – спросила девушка испуганно. – Что-то с Владом. Или…

Макс! Не молчи!

Я заскрежетал зубами. Дурак, ну какой же я дурак! От дикой, неконтролируемой ревности потемнело в глазах.

С Владиком что-то случилось? Да что вообще может случится с ее Владиком!

Я сделал глубокий вдох и ответил:

– Все в порядке. Завтра бой. Противник – еще совсем мальчишка.

– Почему ты позвонил? – спросила она тихо. – Я испугалась, Макс. Сильно испугалась.

– Прости меня. Я… Я просто… Я не могу без тебя, Вер.

– Тогда возвращайся скорее, Макс. И поговорим. Удачи!

В трубке раздались гудки.

Она была сильнее меня, хрупкая девочка, пережившая столько боли.

А я не вывез. Не выдержал. Сломался.

– Русланов, если утром будет такое же настроение, я отменю бой, – произнес Артур совершенно будничным тоном, выйдя ко мне на балкон.

– Так курить хочется… – протянул я. – А еще водки.

– Очень?

– Очень!

– После боя поговорим. Все, Русланов, хорош рефлексировать. Спать пора! Завтра утром подниму на пробежку.

– Ты изверг, Жданов.

– А ты ведешь себя, как трусливый мальчишка! И я сейчас не про поединок с Соколовским, Макс!

Уверен, что моя улыбка вышла зловещей.

Только Жданова такой было не пронять.

Ночь прошла в тревожных снах, больше похожих на обрывки болезненных воспоминаний. Большую часть времени я пролежал, пялясь в темноту, надеясь, что моя нервная система сжалится надо мной и позволит провалиться в блаженное забытье.

Тщетно.

В пять я разрешил себе подняться.

Ледяной душ прогнал из головы странный туман.

Я тщательно побрился, почистил зубы. Встал на весы.

Восемьдесят шесть.

Чертовски мало против плотного Соколовского.

Но жрать острые колбаски уже поздно.

Я провел рукой по кубикам пресса, желая убедиться, что зеркало не врет. Почему-то внезапно накатило ощущение приближающейся старости. Заныло колено.

– Твою мать… – процедил я.

Но тейпы подождут, хотя бы до завтра.

Когда я вышел из ванной, Артур, уже полностью одетый для пробежки, был на кухне. Стоя у окна, он пил зеленый чай, задумчиво глядя на спящий город.

– Готов? – спросил он, не оборачиваясь.

– Почти, – ответил я, пытаясь решить, стоит ли говорить ему про колено.

– Макс, не скрипи, – скривился друг. – Давай по существу.

– Колено, – просто сказал я.

– Давно?

– Только сейчас.

– Ты стал слишком чувствительный, Максимка. Бандаж спасет?

– Думаю, да. А завтра наклею тейпы.

Артур кивнул, соглашаясь.

В парке было сыро и грязно. Мороз, накрывший Москву неделю назад, отступил. В воздухе пахло прелой листвой. Я бежал в максимально легком темпе, полностью отдавшись процессу. Тревожные мысли отступили, все тело охватило радостное возбуждение от предстоящего боя. Я остановился, сделал глубокий вдох и расхохотался. Громко, искренне и свободно.

Подбежавший Жданов пребольно ткнул меня кулаком в плечо и проговорил, с трудом сдерживая улыбку:

– Какой же ты придурок, Русланов!

И я был с ним полностью согласен.

– В красном углу октагона Максим "Профессор" Русланов, двадцать девять лет, Калининград. Вес восемьдесят шесть килограмм. Шесть побед, ноль поражений.

Грянула музыка. И я вышел на подиум. Красный рашгард, красные шорты, под красными накладками туго перевязанные бинтами руки.

Зал взорвался криками и аплодисментами.

Мол, смотри, Профессор! Мы ждем!