За мгновение до мечты

Бэрд тотчас подошел, придирчиво осмотрел меня и заявил категорично:

– От меня ни на шаг.

Что толку спорить? Я кивнула. Если ему нравится приказывать – пусть старается. Как говорила сестра, никто не заставит тебя видеть дурные сны. Хотя теперь я начинала сомневаться даже в этом утверждении, потому что капитан определенно оказывал на меня дурное влияние. Как долго я нормально не спала? Наверное, уже пару недель. И дело было не в том, что растущий живот мешал. Просто Бэрд каждым своим появлением портил мне настроение. Впрочем, ради малыша я готова была смириться со своим положением.

Так началось новое путешествие, и неудивительно, что оно стало трудней, хотя и интересней. Теперь я видела много нового, была постоянно чем-то занята, и затирались, путались прежние чувства. Каждое утро я вставала как на работу рано, и, сделав легкие упражнения (в том числе дыхательные), принималась распределять данные. Ничего занудного в этом не было, а уж просматривать видео о флоре и фауне вовсе стало моим любимым занятием.

Я постоянно что-то читала, и знания казались сладчайшим нектаром, хотя были мгновения, когда меня охватывал настоящий ужас. Глайм оставался моим единственным другом, но я заметила, что Бэрду это не по нраву. Он вообще редко когда был мной доволен. Казалось, капитана мучили противоречивые чувства: от ненависти и раздражения до почти нежности. Странные догадки стали еще более удивительными, когда я узнала, что он готов зайти в порт, чтобы меня там тщательно обследовали.

– Ты хотел убить ребенка, – напомнила я, когда выдалась возможность. – А теперь вдруг заботишься о нем?

– Я был зол и совершил ошибку, предложив тебе аборт, – нахмурился Бэрд. – К тому же Рэйс мог бы сделать все криво, он же не специалист…

Рэйс, корабельный доктор, в действительности был человеком таким же холодным и решительным, как Бэрд, однако я слабо представляла себе, как он стал бы избавлять меня от беременности.

– А если бы нашелся специалист, то ты бы настоял на своем? Силой бы потащил меня?

– Нет.

– Значит, в тебе внезапно проснулась совесть?

– Я не совестлив.

– Что тогда? Созрела симпатия к девушке недруга?

Бэрд предпочел промолчать, и я всерьёз задумалась о том, что за планы он строит относительно меня. Что не собирался в ближайшее время отпускать, было ясно, но вдруг ему хотелось большего? Он бы не стал принуждать меня, да и я отнюдь не избавилась от неприязни, лишь приглушила ее. Но чтобы я ему понравилась… Немыслимо! Или то была всего лишь похоть, сдержанная жажда мести? От подобных мыслей меня начинало мутить. Что, если он ждал, когда я разрешусь от бремени, и собирался принудить быть с ним, чтобы таким образом досадить старому врагу? А если планировал использовать в качестве орудия возмездия малыша? Я постоянно думала о том, как вернуться домой, но боялась, что даже там не найду должной защиты. Наша планета совершенно точно была лишь крошечным беззащитным миром, и никто бы за меня не вступился.

Бьёрн. Я вспоминала его всё реже. Я уверяла себя в любви, но время и расстояние вставало между нами непреодолимой преградой. Не веря в его предательство, я сомневалась в том, что не вру самой себе. Чувства – лучшие обманщики разума. Правильно ли было верить в прежнего Бьёрна? А в прежнюю себя? Наверное, лучше всего было сосредоточиться на беременности, ибо малыш оставался моим главным и самым надёжным теплом. Он – и мысли о доме.

Я высчитала примерный срок и поняла, что нахожусь на девятнадцатой неделе. Время то летело стремительно, то едва плелось в хвосте моих желаний. Я или мечтала, или хандрила, и не могла найти золотую середину. Глайм часто заставал меня плачущей или смеющейся без особого повода. Я привыкла делиться с ним радостями, но никогда не рассказывала о печалях. Впрочем, проницательный помощник капитана и сам догадывался о моих тревогах.

Мы стали близки, и мужчина часто рассказывал о своей семье. Делал он это с удовольствием, и было понятно, почему. Бэрд вряд ли любил подобные разговоры, и хотя я постепенно узнавала других членов экипажа, среди них не было ни одного, кто мог бы, подобно первому помощнику, поддержать меня.

Я хорошо запомнила первую свою планету: дождевые леса, ясное небо и крупные ярко-зеленые стрекозы, летающие над водой. Были там и другие насекомые – одно затейливее другого. Я как сторонний наблюдатель имела полную свободу, а потому наконец-то размяла ноги, вдыхая влажный, питательный воздух. Огромным облегчением было ощутить свежесть ветра и запахи земли и воды. Даже малыш животе встрепенулся, хотя, возможно, мне это лишь почудилось.