За миг до удара

- Дяденька, меня насильно впутали в это дело, - захныкала я. - Мне даже ничего не сказали, приставили пистолет к затылку и заставили подписать...

- Надо же, какие варвары, - посочувствовал он. - Двадцать два с половиной процента от бешеной суммы хотели тебе силком навязать. Не повезло тебе в жизни. Ладно, если считаешь себя такой хитрой, то с тебя и начнем. А то, может, сразу все скажешь?

- Да не знаю я ничего! - выкрикнула я, помня рассказ Пола о том, что они сделали со старым грузином в Америке. - Это произвол! У нас демократия на дворе! Вы на улицу хоть выходили после тридцать седьмого? Уже шестьдесят лет прошло, все изменилось, в космос полетели...

- Заткнись! - грубо рявкнул он. - Волков, займись ею!

Меня схватили сзади сильные руки, подняли со стула, подтащили к стоявшей сбоку кушетке и усадили. Волков, громадного роста мужик с бритой головой и тупой рожей мясника, в зеленой офицерской рубашке с засученными рукавами, схватил меня за волосы, приподнял голову и вопросительно посмотрел на сидящего за столом. Теперь я смогла его рассмотреть. Это был утлый птенчик с капитанскими погонами, лет пятидесяти, с редкими седыми волосами, короткими усиками, как у Гитлера, и совершенно бесцветными глазами. Эта сволочь улыбалась.

- Так-то вот, Мария, - ласково проговорил он. - Сейчас ты у нас будешь есть собственный палец. Знаешь, как это делается? Сначала тебе вставят его в рот, сожмут челюсти и будут жать до тех пор, пока не хрустнет под зубами кость и ты его не откусишь до конца. Потом ты его пожуешь, проглотишь и подумаешь немного. После этого, если не поумнеешь, примешься за следующий. Сколько у человека пальцев, Волков?

- У женщин двадцать, у мужчин двадцать один!- пробасил мясник и тоненько хихикнул.

- Вот видишь, значит, у тебя будет время подумать. Начинай, Волков...

- Отпустите ее, мерзавцы!!! - заорал американец, побагровев от напряжения и пытаясь вырваться из стальных клещей двух громил, прижимавших его к стулу. - Она ничего не знает! Я спасу тебя, девочка...

- Заткните ему пасть!

Откуда-то тут же появилось вафельное полотенце, и его затолкали в рот моему благородному рыцарю, разжав челюсти. Он еще подергался, дико вращая зрачками, но все было тщетно.

Всего в комнате, кроме нас, было четыре человека вместе с капитаном. Это были не те лихие рубаки, что ворвались в офис, а другие, спокойные и сосредоточенные, видимо, профессиональные лубянские палачи в седьмом колене. Я сразу возненавидела эти гнусные рожи с мутными глазами. Кто-то мне говорил, что эти люди специально накачиваются наркотиками, чтобы не испытывать жалости к жертве и получать удовольствие от пыток. Те, что находились здесь, судя по исколотым венам на руках и характерному цвету глаз, вкололи себе тройную дозу и собирались покайфовать по полной программе.

- Начинай, Волков! - весело прощебетал птенчик. - Да смотри сильно не дави, а то сразу откусит и боли не почувствует.

- Сами ученые, - буркнул тот и принялся расстегивать у меня за спиной наручники, придавив мою голову к кушетке.

Когда щелкнул замок и мои запястья наконец высвободились, я не медлила ни секунды. Дико зарычав, я развернулась, чиркнула мясника ногтями по горлу, из которого сразу же фонтаном брызнула кровь, и сразу же, сильно оттолкнувшись от пола, прыгнула через стол на капитана. В следующее мгновение я свалила его на пол вместе со стулом и без всякой жалости свернула его тонкую шею. Он даже не успел удивиться. Оставшиеся трое, как я и ожидала, забыв про связанного американца, который, слава богу, ничего не видел из-за яркой лампы, кинулись ко мне. Между столом и стеной было небольшое пространство. Я уже была готова убить их всех. Моя звериная сущность вырвалась наружу, и в комнате вместо меня появилась пантера. Отскочив в темный угол, я оскалилась, тихо рыча, и выставила руки с растопыренными пальцами. Двое, бежавших с ближней ко мне стороны стола, отталкивая друг друга, неслись на меня, еще не чувствуя никакой опасности. Первый сразу же упал с распоротым животом. Это сработало лезвие, встроенное в мою туфлю. Второй, споткнувшись о первого, вписался бритой головой в стену, получил удар когтями и лишился половины лица. Третий, успевший сообразить, что ко мне лучше не приближаться, притормозил в трех шагах и начал лихорадочно вытаскивать пистолет из застегнутой кобуры, пятясь от моих окровавленных когтей и сверкающих дикой злобой глаз. Сама я никогда не могла видеть со стороны, как я выгляжу, находясь в состоянии боевого транса, но не думаю, чтобы это было так уж привлекательно, потому что в бегающих глазках подонка появился животный страх. Кобура никак не расстегивалась, руки его тряслись, а я не хотела, чтобы он выходил на свет, где Пол мог увидеть меня и то, что я сделаю с этим подонком. В тот момент, когда он наконец выхватил пистолет, между его глаз вонзился клинок из моей туфли, которую я сняла и метнула в него. Теперь меня смело можно было объявлять врагом государства за убийство работников его службы безопасности, если, конечно, те таковыми являлись, в чем я лично сильно сомневалась.