За миг до удара

– Да, тут ты прав, – задумчиво пробормотал Родион. – И это мне не нравится. Честно говоря, мне все это дело уже не нравится. Понимаешь, Пол, то, что здесь замешаны спецорганы, поворачивает ситуацию совсем другой стороной.

Представь себе на минутку, что они ищут этот клад для моего государства, для России, для обездоленных врачей, учителей, детских домов и пенсионеров. Тогда мы с тобой оказываемся по разные стороны баррикад, понимаешь? У тебя страна богатая, а у нас нищая и голодная. А ты, довольный и сытый, приехал и собираешься выкрасть у нас последний кусок хлеба. Как я, по-твоему, должен себя при этом чувствовать?

– Ну вот, я же говорил, что все этим кончится, – растерянно заговорил Пол. – Вы, русские, прямо фанаты какие-то, мазохисты, ей-богу. Вас обворовывают как хотят, а вы им служите! Уже весь мир над вами смеётся. Неужели ты думаешь, что хоть копейка из тех денег, что они найдут, достанется вашим пенсионерам или учителям? Не смеши меня! Никто из вас никогда и не узнает, что существовала казна Сталина и сколько в ней было алмазов или золота. Господи, а я, дурак, уже чуть было не проболтался! – Он схватился за голову и с горечью продолжил:

– Вы – больные люди, Родион, и именно потому вы такие нищие и убогие, что так легко позволяете себя обмануть. Вы считаете, что получили свободу после перестройки, а на самом деле её у вас не стало совсем! Нам оттуда, со стороны, виднее, поверь. Раньше у вас хоть право на труд было обеспечено, на жильё, на образование бесплатное и лечение, а теперь вам оставили только одно право: украсть, если сможешь, чтобы не умереть с голоду, сесть за это в тюрьму и написать оттуда жалобу в газету! Это и есть теперь ваша свобода. Никто вам не поможет, если вы сами себе не поможете. А представь, мы возьмём эти деньги – ведь ты тогда сможешь сам кому-то помогать, но только реально, чтобы никто не растащил. Но даже не это главное. Неужели ты веришь, что такими изуверскими способами, какими действуют эти страшные, без преувеличения, люди, можно добывать деньги для чьего бы то ни было счастья? Вспомни, что они сотворили с Кумсишвили. Это же бесчеловечно, фашизм самый натуральный! Помнишь, ваш Достоевский писал, что никакая революция не стоит одной слезы ребёнка? А тут не одна слеза уже пролита, а море, океан крови. Эти деньги хочет прикарманить какой-то высокопоставленный мафиози…

Пол почему-то при этом смотрел на меня, я слушала его, раскрыв рот, а Родион, не обращая внимания ни на кого, уже с кем-то тихо разговаривал по телефону. Бросив трубку, он поднял руку и с улыбкой сказал:

– Все, политинформация окончена. И прошу тебя, Пол, избавь меня от своей пропаганды. Вношу деловое предложение. Ситуация такова, что теперь ни с тебя, Пол, ни со всех нас не будут спускать глаз. Отсюда выходить нельзя. Они должны думать, что мы заперлись здесь и отсиживаемся. Но пока ты здесь, они не смогут узнать, где клад. Один раз они уже просчитались и теперь возьмут тебя в оборот. В России им нечего бояться, здесь они хозяева, и у тебя нет ни единого шанса даже из тех, что были до того, как ты сюда пришёл. Я согласен с тобой, что здесь не все чисто, и отдавать эти деньги никому не собираюсь, по крайней мере до тех пор, пока не выяснится точно, кто такие эти люди. А это уже выясняется…

– Ты что, хочешь сказать, что у тебя есть там связи? – Пол удивлённо ткнул пальцем вверх. – Я смотрю, ты тут неплохо устроился, коллега, – он завистливо вздохнул. – Но и это ничего не меняет. Ты узнавай что хочешь, но я все равно тебе ничего не скажу. Надеюсь, пытать вы меня не будете? – Он насмешливо посмотрел на нас.

– А почему бы и нет… – начала было я, но босс перебил:

– Послушай, я даже согласен пойти на то, чтобы подписать тот треклятый договор и заверить его у нотариуса, если хочешь. Мы с тобой теперь в одинаковом положении – безвыходном. Это ты подверг нас смертельному риску, считай, почти убил безвинных, которые приняли тебя, напоили, накормили жареным мясом, грибами и плюшками и даже спасли тебя от бандитов. А после всего этого ты спокойно так, чисто по-американски, даже не поблагодарив за причинённые неудобства, отправляешься за кладом и лишаешь нас последней надежды на счастье в жизни. Ты думаешь, у нас отбоя нет от клиентов? Или мы тут деньги лопатой гребём? – босс сделал несчастное лицо и начал прибедняться. – Ошибаешься, дорогой, мы сидим на бобах, экономим каждую копейку, у нас даже хлеб не всегда бывает…

Тут Пол тихо брякнул:

– Ничего себе бобы я сегодня ел…