За милых дам! Весёлые байки, анекдоты, рассказы и повести о женщинах и для женщин

А королю надоело, что Золушка его пилит, и совесть его к тому же заела. Он сказал:

– Всё, я от вас уезжаю на войну и сложу там свою буйную голову.

– Скатертью дорога, дорогой мой и любимый муж, – ответила Золушка.

Король уехал, а Золушка осталась управлять государством.

От короля время от времени приезжали гонцы с письмами, а потом и гонцы перестали ездить. В общем, пропал король без вести.

А Золушка стала сначала жить с кучером, потом он ей надоел, и она подружилась с конюхом, а потом с садовником. В общем, она их меняла, а потом выдавала за них замуж своих сестёр.

А фея, узнав о такой распутной жизни Золушки, собрала всё своё волшебство и обрушила на Золушку гром и молнию. Гром прогремел и затих. А молния попала в громоотвод и ушла в землю.

Тут, конечно, должен был случиться пожар или наводнение, и Золушку должно было что-нибудь прибить, или должно было что-то такое случиться, чтобы Золушка опомнилась, чтобы совесть её замучила. Так обычно бывает в сказках.

А в жизни бывает иначе. В жизни совесть мучает не тех, кого должна мучить, а тех, у кого она, эта совесть, есть. А Золушку совесть совсем не мучила. Она прекрасно себе жила и от скуки даже стала петь, и оказалась у себя в стране самой знаменитой певицей, да что там, она однажды даже спела дуэтом с Лепсом песню «Рюмка водки на столе» и чуть не получила премию «Грэмми».

И тут вдруг… вот оно, это вдруг. Вдруг с войны возвратился король. Он так далеко зашёл в своих воинских подвигах, что оттуда даже не доходили от него весточки. И вот он во главе своего войска пересёк границу своего королевства.

И тут все стали приходить к нему и рассказывать о бесчинствах, творимых Золушкой. И чем ближе король подъезжал к своей столице, тем больше народу стекалось к нему. И вот вся эта толпа и войско вступили в главный город и стали приближаться ко дворцу.

Навстречу из дворца вышла нарядная Золушка в окружении всей её теперь огромной семьи. Народ ждал, что же сделает король, что он скажет жене своей, после того как узнал столько нового о ней.

А король, он добрый оказался. Он сказал:

– Пошла вон!

Тут и сказке конец, а кто читал, тот молодец.

Король потом снова женился на образованной девушке своего круга. А Золушку отправил в её деревню петь песни местным жителям.

Вот такие вот дела. Бабка внучку родила.

Вот такие пироги. Кто не верит, те – враги.

Таня Топилина и Евгений Евтушенко

Таня Топилина работала завлитом Театра миниатюр, а я ходил туда в качестве автора. Мы с ней подружились и даже поехали все вместе отдыхать под Сочи в село Волконка. Таня была с гражданским мужем Славой и очень красивой дочкой пятнадцати лет Алисой.

По первому браку она носила фамилию Целкова, то есть была женой ныне знаменитого художника Олега Целкова. Олег писал удивительные картины, никаким образом не относящиеся к соцреализму, участвовал во всех поп-конформистских выставках, но при этом был членом Союза художников. Картины у него в то время покупали и Пиночет, служивший тогда в чилийском посольстве, и Артур Миллер. Картина, которую Артур Миллер купил у Целкова, так и висела у Олега в квартире, поскольку великий драматург что-то нелестное сказал о советской власти, и его больше в СССР не пускали.

Таня познакомила меня с Целковым, своим бывшим мужем, а я туда привёз своего старшего товарища, Феликса Камова.

Мы выпили, Целков это дело любил, и потом долго нам с Феликсом просто взахлёб рассказывал «Современную идиллию» Салтыкова-Щедрина, особенно то место, где надо было «годить».

Олег был человек, конечно, уникальный: восторженный, наивный и очень талантливый. Евтушенко его просто обожал. Они с ним летом ездили сплавляться по каким-то сибирским рекам, а зимой Евгений Александрович давал деньги лифтёрше, чтобы она выдавала Целкову по пять рублей в день на еду. Целков, бывало, иногда уходил в запой.

В один прекрасный день Целков собрался и уехал навсегда из страны, то есть эмигрировал. Таня распродавала его мебель, вещи, офорты. Картины, кажется, Евтушенко помог ему вывезти, договорившись о разрешении в Министерстве культуры.

Мы с Михаилом Таничем приехали на предмет покупки, и я купил целковский старинный дамский письменный стол. Он и по сей день стоит у меня в комнате.

Целков обосновался во Франции и, кажется, сразу стал там обеспеченным человеком. Состоялись выставки, был выпущен шикарный каталог. Таня с дочкой тоже решили уезжать. Потихоньку Таня готовилась к отъезду, распродавая вещи. А Евтушенко, который уже в то время свободно разъезжал по всему миру, в очередной раз собрался в Париж.

Таня, узнав об этом, попросила Женю отвезти Целкову посылку с Родины, бутылку хорошей водки. Евтушенко согласился передать подарок. Таня упаковала водку в коробку, переложила ватой, чтобы не разбилась, перевязала и отдала Евгению Александровичу.

Евтушенко благополучно добрался до Парижа, приехал в гости к Целкову, естественно, сели выпивать, всё выпили, хотели пойти в магазин ещё купить, как Целков вспомнил:

– Ты же мне от Тани бутылку привёз.

– Неудобно, подарок.