За мной!

Но ливанская толпа, как и всякая другая толпа, была неуправляема и не думала расходиться. Комбат размахивал руками и наступал на толпу, а толпа только еле-еле прогибалась в том месте, где напирал комбат, но не вступала с ним в соприкосновение. Из комбатского джипа вышли вслед за своим командиром второй офицер и водитель и бегали вдоль фронта толпы, перегородившей дорогу. Толпа гомонила монотонно, сдвинуть ее с места, казалось, было невозможно — как невозможно муравью сдвинуть с места ком теста, приготовленного для выпечки хлебного каравая. Тогда комбат дал длинную очередь в воздух от бедра. Услышав выстрелы, второй офицер выдернул пистолет и тоже несколько раз выстрелил в воздух.

Мне почему-то, совершенно некстати, вспомнилась Сенатская площадь, толпа декабристов и генерал Сухозанет со своими пушками. Толпа тогда была рассеяна, побежала и многие погибли в давке.

Ливанская толпа, привычная к стрельбе, никуда не думала бежать. Мужчины и женщины глядели на стреляющее оружие без испуга и вообще без всякого выражения. Старухи и старики что-то бормотали и сплевывали. Реакция детей была удивительна: они вытянули головы и с удовольствием наблюдали за стреляными гильзами, золотым веером вылетавшими из комбатского автомата.

Комбат перестал стрелять, и второй офицер перестал. Толпа не показала испуга, но, сплотясь еще неразрывней, неровно попятилась. Комбат, размахивая руками, теснил ее, как стадо гусей.

— Бедный народ… — сказал водитель джипа, ставя на предохранитель свой автомат.

Сойдя с дороги, народ теснился по обеим ее сторонам, на обочинах. Дымя и грохоча, к нам подъехал бронетранспортер и остановился, развернувшись на месте. Из утробы бронетранспортера торчал наружу минометный ствол. Командир бронетранспортера сидел в командирском люке за крупнокалиберным пулеметом. Два пулемета поменьше были укреплены на броне. Порядок был восстановлен.

Окажись в этой толпе тот ливанец, что резал и потрошил барана — он, набив брюхо сладким бараньим мясом, укрылся бы, пожалуй, за каким-нибудь придорожным валуном и шмальнул из базуки по моей машине. Будь я на его месте, я, возможно, поступил бы так же.

С позиций «справедливого гнева» сторон этот акт можно было бы назвать террористическим, а можно — партизанским.

6 ТЕРРОРИСТЫ И ПАРТИЗАНЫ

Шлемофон лучше каски, в этом можно ничуть не сомневаться: он легче, он плотно облегает голову и не сползает на глаза. Ощущения полной безопасности прикрываемой им части тела он не дает — но не дает и каска. А что вообще дает ощущение абсолютной и полной безопасности? Может, какой-нибудь особый род безумия дает. Из зловонного болота или из адамова ребра, откуда бы он ни был, — но человека издревле преследуют опасности и всяческие неприятности, они следуют за ним на протяжении всей его жизни, крадутся на мягких лапах — отчасти выдуманные, в других случаях реальные. Безмятежное счастье не преследует человека — ни выдуманное, никакое.

Нахлобучив на голову серый шлемофон с оттопыренными дитячьими ушами, я стоял за пулеметом в бронетранспортере, рядом с другими солдатами. Чуть слева передо мной вырастала из люка зеленая гибкая спина молодого командира. В шлемофоне, с рукою, положенной на большой пулемет, похожий на маленькую пушку, он был совсем не похож на того симпатичного двадцатилетнего очкарика, с которым мы четверть часа назад пили утренний кофе в столовой базы. Глядя на него, я подумал о том, что и я, должно быть, выгляжу сейчас мужественно и дико — в шлемофоне, в бронетранспортере. Мужественность и дикость — необходимые черты портрета всякого образцового солдата всякой армии. Дикость универсальна, мужественность же имеет свои специфические оттенки в зависимости от национального характера и климатического пояса. Так, например, отборные солдаты одного из соседних с нами государств на параде, перед правительственной трибуной, со зверскими лицами жрали живых змей — и это должно было выглядеть вершиной мужественности. Мужественный человек обязательно должен быть обвешан оружием, устрашения ради, а если он при этом еще и пожирает змею — это просто замечательно и прекрасно. Мужественность почему-то прежде всего связана не с жизнью, а с неестественной смертью: «мужественно пасть в бою», «мужественно взглянуть в глаза палачу». Или вот те же змеи: ведь змея может изловчиться и укусить мужественного солдата прежде, чем мужественный солдат укусит змею. Смерть от змеиного яда, на благо родины — это тоже мужественная смерть.

Мы, израильтяне, в пищу змей не употребляем по целому ряду причин, одна из которых — несомненная некошерность змеиного мяса. Всякий армейский раввин, зорко следящий за кошерностью солдатских харчей, категорически воспротивился бы пожиранию змеятины, даже в сугубо пропагандистских целях. У нас есть другие средства, чтобы обнаружить свою мужественность. Плакаты, с которых смотрит огненными глазами солдат с каменным подбородком, у нас не в ходу…