Во время войны школу ФЗО закрыли и помещение заняли под общежитие. В первом этаже, в трехклассных комнатах и в большом зале, жили мужчины, во втором и третьем — женщины. Кирпичный дом, напоминавший коробку, давно не ремонтировался. Облезлые железные кровати стояли почти впритык друг к другу. В общежитиях было тесно, а в мужском — грязно, неуютно.
В большом зале жили шестнадцать человек. Недалеко от дверей, откинувшись на спинку сломанного кресла, сидела толстая уборщица, закутанная в платок, и что-то вязала. За большим столом обедали трое мужчин. На четырех кроватях спали рабочие. Молодой парень у окна читал книгу. На давно не крашенном полу валялись обрывки бумаги, корки хлеба, какие-то объедки.
— Почему не убрано?— спросил Власов у уборщицы.
— Разве за ними угонишься! Народ неаккуратный, убирай, не убирай — один толк!
— Так и будете жить в грязи?
Уборщица, продолжая вязать, пожала плечами.
Поднялись на второй этаж. Здесь было почище. На
некоторых кроватях белые покрывала, пуховые подушки. На столах разглаженные скатерти.
Власов обратил внимание, что две кровати в углу отгорожены ситцевыми занавесками.
— А это зачем?— спросил он у коменданта.
— Переженились,— ответил тот.
— И с мужьями живут в общей комнате?
— Что поделаешь, народ приспосабливается...
На обратном пути все молчали. Наконец Власов сказал:
— Вот в каких условиях живут наши рабочие! Ни отдохнуть, ни погреться! Даже спецовки высушить негде!
— Скверно, что и говорить,— сказал бухгалтер.— Но я не вижу выхода...
— А я вижу!
— Интересно, какой?
— В ожидании лучших времен построить за городом два стандартных дома и переселить туда людей из бараков. Над гаражом, во дворе, где живу я, сделалю еще два этажа — получим восемнадцать комнат. Этого пока хватит для одиночек. Помещение ФЗО освободим и наберем учащихся.
— Опять нужны деньги!
— Вы абсолютно правы, Сидор Яковлевич! Деньги нужны будут даже при коммунизме!
— Шутите...
— Не плакать же нам с вами? Подумайте, а я за это время закажу проект и сделаю все, чтобы министерство выделило нам два стандартных дома...
После обеда позвонил Никонов и весело сказал Власову:
— Хочу сделать вам новогодний подарок! С машиностроительного завода сообщили, что первые два автоматических станка, готовы. Надо послать туда людей и принять станки на месте.
— Это действительно подарок! А когда начнут серийный выпуск?
— В первом квартале обещают шестьдесят станков.
— Большое вам спасибо, Юлий Борисович! Завтра же пошлю.
Власов вызвал к себе двух лучших специалистов — ткацкого поммастера Антохина и ремонтника Ненашева— и велел им собираться в командировку за станками.
— Вы там хорошенько осмотрите все, дней десять поживите на заводе, примите участие в сборке. Имейте в виду — здесь станки будете монтировать сами.
— Понимаем, не маленькие,— ответил Антохин.
«Кажется, дело понемножку налаживается»,— подумал Власов, отпустив рабочих.
2
Удивительное, счастливое время переживал Леонид! Жизнь его до предела была заполнена новой, увлекательной работой, новым, пробуждающимся в душе чувством. И когда он нередко вспоминал теперь о своей жизни в доме отчима, она, эта жизнь, казалась ему тусклой, безрадостной...
Ему, конечно, и раньше приходилось встречаться с девушками: он ухаживал за хорошенькой физкультурницей из геологического института, был в дружеских отношениях с подругой сестры Светланой, даже целовался с нею. Но такого чувства, как к Наташе, он никогда еще не испытывал...
В прошлое воскресенье они встретились — впервые после новогоднего вечера.
Наблюдая, как Леонид долго брился, как он с особой тщательностью завязывал галстук, Сергей решил, что пришла и его очередь поиздеваться.
— Ну, брат, что-то ты сегодня очень уж долго прихорашиваешься! Неужто надеешься, что найдется девчонка, которая позарится на такого урода, как ты?
— Что, завидки берут?
— Просто радуюсь за тебя...
— И правильно делаешь, есть чему радоваться!
— Шутки в сторону,— в чем дело?
— Хочу понравиться.
— Кому?
— Много будешь знать — скоро состаришься... Я пошел!— Он схватил коньки и выбежал «а улицу.
День был солнечный, с морозцем. До назначенного времени оставалось еще полчаса. Леонид смешался с толпой и медленно пошел по широкой аллее между станцией метро и парком, испытывая какое-то особенное радостное возбуждение.
И вдруг он столкнулся с Сашей. Вид у того был какой-то потрепанный, шапка съехала набок, из-под воротника пальто торчало кашне.
— A-а... Александр Модестович, наше вам почтение! Как изволите поживать?— Леонид подошел и протянул руку.
— Нашел время шутить!— Саша нехотя поздоровался.
— Что случилось? У тебя такой вид, словно тебя из петли вынули.
— Почти угадал. Куча неприятностей. С матерью поссорился, курсовую работу не сдал — грозятся к экзаменам не допустить... А тут еще ребята подвели: обещали ровно в два и не идут, замерз совсем.
— Пустяки! Зашел бы в забегаловку и пропустил бы грамм сто.