За нами Москва

«255-й день войны. На фронте группы армий «Центр» идет подготовка к наступательным действиям с целью ликвидации бреши в районе Медыни. Завтра должна начаться атака. 5-я танковая дивизия будет действовать с целью уничтожения группы русских, прорвавшихся к нам в тыл. Картины этих боев за линией фронта носят уродливый характер и показывают, что война, как таковая, вырождается в какую-то драку, которая все больше отдаляется от принципов настоящей войны».

Видно, не по вкусу пришлось Гальдеру неожиданное появление наших кавалеристов и воздушных десантников в фашистском тылу. Немцы в тех местах, куда мы прорвались, вынуждены были бросать обозы с оружием и ценными военными грузами, вывозить на самолетах различные штабы, а кое-где обращались в паническое бегство. Ему ли, Гальдеру, одному из тех, кто планировал и осуществлял разбойничье нападение на Советский Союз, кто причастен к уничтожению сотен тысяч мирных советских граждан, морализировать по поводу отхода от «принципов настоящей войны»! Гитлеровцы сами растоптали их, да и не только их, а все общепринятые нормы морали и права. История давно оправдала русских, на которых таким же образом жаловались за сто тридцать лет перед тем французские пришельцы. И снова не могу не напомнить ответ великого писателя на их жалобы:

«Представим себе двух людей, вышедших со шпагами на поединок по всем правилам фехтовального искусства… вдруг один из противников, почувствовав себя раненым, — поняв, что дело это не шутка… бросил шпагу и, взяв первую попавшуюся дубину, начал ворочать ею… Фехтовальщик, требовавший борьбы по правилам искусства, были французы, его противник, бросивший шпагу и поднявший дубину, были русские… Несмотря на жалобы французов о неисполнении правил… дубина народной войны поднялась со всею своею грозною и величественною силой и, не спрашивая ничьих вкусов и правил, поднималась, опускалась и гвоздила французов до тех пор, пока не погибло все нашествие».

Выдержка из дневника Гальдера говорит о том, что высшее немецкое командование было всерьез обеспокоено появлением в фашистском тылу наших войск. Немцы приняли ряд мер, надеясь уничтожить их. Под Вязьму противник перебросил 5-ю и 11-ю танковые дивизии, тут же находились 203-я и часть сил 246-й пехотных дивизий, ряд полков из других соединений, штрафной офицерский батальон и т. д.

Наше наступление на Вязьму не явилось для гитлеровцев неожиданным. Слишком много было признаков, указывавших им, что советское командование стремится овладеть именно этим городом. 18 января под Вязьмой был сброшен один наш воздушный десант, через десять дней — второй. 26 января с северо-запада начал наступать на город 11-й кавалерийский корпус полковника Соколова. 1–2 февраля к городу подошла с юго-востока ударная группировка 33-й армии генерала Ефремова. 3 февраля атаковали противника с юго-запада мы и тоже включились в бой. Вполне понятно, что фашисты постарались как следует укрепить Вязьму, через которую проходили железная и шоссейная дороги, связывавшие группу армий «Центр» с глубоким тылом.

Несогласованность сроков наступления на Вязьму не позволила нам использовать элемент внезапности. Больше того, противник получил возможность отражать наступление советских войск по частям, то в одном, то в другом месте, маневрируя своими силами и средствами.