За нами Москва!

Мимо с бешеным ревом пронесся БТ, развернулся у ангара и остановился рядом с «тридцать четверкой», из танка вылез водитель и исполнил вокруг своей машины тот же танец, что минутой раньше Осокин, затем оба мехвода заговорили о чем-то своем, и старший лейтенант решил, что пора перекурить. Но не успел Петров свернуть козью ножку, как на дороге показался мотоциклист, и молодой командир понял, что это за ними.

— Вася, кончай трепаться, — заорал Безуглый. — Гонец из бригады, заводи нашу корову!

Следуя за мотоциклом, танки дошли до деревни Акулово, где расположился штаб четвертой танковой бригады, по дороге их дважды останавливали посты и, лишь поговорив с сопровождающим, пропускали дальше. Маршрут проходил вдоль небольшого соснового леска, и старший лейтенант успел заметить между стволами замаскированные танки. Увидеть их можно было только с опушки, а следы на глинистом подъезде были тщательно уничтожены, так что воздушная разведка вряд ли засекла бы эти машины. Здесь их снова остановили, и пока сопровождающий объяснялся с патрулем, к «тридцатьчетверке» Петрова подошел невысокий, крепко сбитый танкист с добродушным круглым лицом. На вид ему можно было дать и двадцать пять, и тридцать пять лет, чем-то этот дяденька напомнил старшему лейтенанту Шелепина — та же спокойная уверенность, неторопливость в движениях, такая же невоенная физиономия. Только майор был похож на школьного учителя, а этот старший лейтенант выглядел как председатель большого и успешного колхоза.

— Подкрепление? — весело спросил танкист.

— Ну-у-у, как сказать…

Молодой командир замялся, с одной стороны этот старший лейтенант вроде был на своем месте, и вопрос его выглядел вполне естественным. С другой стороны, назначение еще не получено, Петров здесь никого не знает, а болтать с каждым встречным обо всем на свете бывшего комбата отучили еще в училище, и вообще, лучшая защита — нападение.

— А с кем, собственно, имею удовольствие? — спросил в свою очередь бывший комбат.

— Старший лейтенант Бурда, — спокойно ответил танкист.

Весь его вид говорил: Я тут в своем расположении, просто интересуюсь, не хочешь — не отвечай, а шпионы на танках не ездят».

— Старший лейтенант Петров, — решился наконец Иван. — А подкрепление или нет — не знаю, мы, собственно, следуем…

Он кивнул в сторону мотоциклиста, который как раз закончил разбирательство с патрулем и махнул рукой, подавая сигнал к движению.

— А-а-а, — кивнул Бурда. — Ну, добрый путь. Если батя пред светлы очи вызовет — осторожнее там, он с утра, говорят, злой как собака.

— Спасибо, — улыбнулся Петров, — буду иметь в виду. Вася, не спи, поехали…

* * *

Командир четвертой танковой бригады полковник Катуков имел все основания пребывать в дурном настроении. Третий танковый батальон до сих пор не получил матчасть, и танкисты куковали в ожидании машин, которых, судя по всему, в ближайшее время не предвидится. Что же касается второго батальона… То, что получил второй батальон, танками можно было назвать только условно: 33 отремонтированных БТ–7, БТ–5 и даже БТ–2! Некоторым из этих «дедушек» было почти десять лет — глубокая старость для боевой машины. Орудия не пристреляны, мехводы не успели познакомиться с танками, узнать их характер, понять, что можно выжать из этих древностей. Если добавить сюда мотострелковый батальон, не имевший опыта боевых действий, недоукомплектованность орудиями — картина получалась, мягко говоря, невеселая. Правда, у него было почти сорок дней для того, чтобы сколотить бригаду, и это время полковник использовал по полной — даже шоферы грузовиков потренировались в совершении длинных маршей, перевозя урожай волжских колхозов на элеваторы. В общем, положа руку на сердце, нельзя сказать, что дела обстояли совсем уж паршиво. Хуже всего было странное предчувствие беды, витавшее в воздухе, особенно усилившееся в последние два дня. Катуков привык доверять своим ощущениям и знал, что на войне нет ничего страшнее неизвестности.

Они прибыли в Кубинку двадцать восьмого сентября и уже третий день дожидались приказа на выступление. Бригада входила в состав первого гвардейского корпуса, который еще не закончил выдвижение к линии фронта, фактически танкисты прибыли первыми, правда, задачи для них пока не было. Как всегда на новом месте возникли проблемы с довольствием, хорошо еще что сталинградские колхозники перед отбытием на фронт щедро снабдили бригаду продуктами.

— Михаил Ефимович, — в комнату вошел, расстегивая шинель, полковой комиссар Бойко, — черт, жарко у тебя, топишь как зимой… Так я что говорю: там подкрепление прибыло…

— Сколько? — коротко спросил полковник

— Два, — Бойко показал два пальца, — БТ–7 и Т–34. Я поговорил с командирами — народ вроде подходящий. Особенно этот, Петров — с первого дня воюет, за Украину — «Отвага», потом Красную Звезду получил, экипаж у него с медалями…

На улице, кстати, опять пасмурно, как бы дождя не было.

— Ну, нам такая погода только на руку. — Полковник встал из-за стола и снял с гвоздя кожаное командирское пальто: — Так ты полагаешь, я должен их поприветствовать лично?