За новыми горизонтами. Первый полет к Плутону

Кампания Бюи по написанию писем вызвала десятки обращений в NASA, так что призывы «Плутонового андеграунда» вскоре возымели эффект. Самое крупное ежегодное событие в планетологии — это «собрание DPS», то есть собрание отделения планетологии (Division of Planetary Sciences, DPS) Американского астрономического общества. Той осенью на собрании DPS NASA провело вечернее заседание, где его должностные лица представили официальный план будущих полетов сообществу планетологов и попросили их высказать свое мнение. Джефф Бриггс встал и заявил почти тысяче собравшихся ученых, что штаб-квартира агентства была завалена потоком писем, где рекомендовали обдумать экспедицию к Плутону. По его словам, такой сильный интерес научного сообщества к Плутону удивил NASA, и агентство начало рассматривать этот проект более серьезно.

В результате как раз примерно в то же время, когда состоялось собрание отделения планетологии, всего через четыре месяца после визита Алана в штаб-квартиру NASA, Бриггс выделил финансирование на первое официальное исследование агентством возможной экспедиции к Плутону. Он попросил Алана, только что получившего степень, и Фрэн, которая только что провела первое занятие как преподаватель в Боулдере, быть ведущими учеными этого исследования, прислав им в команду очень опытного и одаренного инженера NASA, который был на поколение старше, — доктора Роберта Фаркуара, организовавшего исследование. Это был хороший знак: Фаркуар имел репутацию, о которой ходили легенды. О нем говорили как о творческом и стратегически мыслящем разработчике миссий.

Этот момент счастливым образом совпал с еще одной волной, которая повлияла на культуру экспедиций по исследованию планет в NASA. Наступило осознание того, что программе нужны миссии поменьше. Если принимать во внимание финансовые реалии, то в бюджете просто не было средств для того, чтобы позволить себе новые крупные экспедиции, такие как «Вояджер». Полеты орбитальных автоматических станций «Галилео» и «Кассини» к планетам-гигантам — две следующие крупные миссии, одобренные NASA, стоившие по несколько миллиардов долларов каждая, на тот момент представляли собой большую проблему. «Галилео» недавно стартовал к Юпитеру, но возникли сложности. Главная антенна сломалась, и поток данных, передаваемых на Землю, значительно снизился, из-за чего приходилось менять цели программы и снижать ожидания будущих достижений. «Кассини» — аппарат, который должен был выйти на орбиту Сатурна, — в то время строился и был следующим в очереди на полет, но его стоимость быстро увеличивалась, и существовала серьезная угроза отмены экспедиции. Эти аппараты на профессиональном жаргоне называли «рождественскими елками», имея в виду, что в них заложено столько функциональных возможностей и установлено столько научных приборов, что стоимость в результате выливается в многомиллиардные счета.

В финансовом климате начала 1990-х гг. еще одна подобная экспедиция просто не могла начаться. Вместо этого Бриггс и другие начальники NASA поощряли развитие менее крупных и более дешевых проектов, имеющих конкретную цель. Аппараты должны были нести более скромную полезную нагрузку, иметь меньше возможностей и приборов и поощрять творческое мышление к изобретению способов осуществлять амбициозные миссии при меньших счетах.

Проект экспедиции к Плутону Фаркуар готовил год, завершив в конце 1990 г. Он назывался «Плутон-350», и его сердцем был маленький космический аппарат весом 350 кг — примерно вдвое легче «Вояджера». В результате зонд имел куда меньшую приборную полезную нагрузку, чем «Вояджер», но более современные и более компактные приборы, разработанные так, чтобы увеличить научную пользу от каждого килограмма веса. Среди них были камера и инфракрасные спектрометры, чтобы фотографировать и картографировать поверхность Плутона, ультрафиолетовый спектрометр, чтобы изучать атмосферу, и детектор плазмы, чтобы измерить взаимодействие с солнечным ветром.