За обиду сего времени

Никогда я не видел Рината со столь обалдевшим выражением лица. Потом он встряхнулся и сказал мне:

– Ясненько… Ну и что же ты хочешь с ними сделать?

– Мне кажется, что все те, кто имеет хоть какое-то отношение к убийству наших, да и к бесчинствам в отношении ирландцев, заслуживает смертной казни.

– Ты имеешь в виду всех англичан??

– Не всех, а только зверей среди них. И в первую очередь сию, как ты выразился, "прекрасную даму". А также всех, кто участвовал в захвате Бермуд. Всех, кто убивал, и всех, кто принуждал женщин к проституции. Но есть и другие – мастеровые, ирландцы, кабальные слуги[41]. И, наконец, те солдаты и матросы, которые не замешаны в преступлениях.

– Никогда не думал, что ты потребуешь казни для кого-либо. А что прикажешь делать с теми, кто не имеет к этому отношения?

– Зависит от человека. Ирландцам я предложил бы, на выбор, возвращение в Ирландию либо возможность остаться у нас, но только если они согласятся принять православие и выучить русский язык. Кабальным слугам и женщинам, не замешанными в подобные преступления, репатриацию в Англию, либо возможность остаться на таких же условиях – но лишь после определённой проверки. То же и с мастеровыми и крестьянами. А в Ирландию и Англию можно будет их доставить по дороге в Невское устье – мы же пойдём за колонистами, нам они нужны и для Бермуд, и для Барбадоса с Тринидадом.

– Хорошо, а что с остальными?

– Ты про солдат и матросов? Вот они пусть поработают какое-то время – и здесь, и на Карибах. А потом их можно будет вернуть на родину.

Открылась дверь, и вошли двое – светловолосый мужчина лет, наверное, двадцати пяти, и рыжая женщина лет двадцати – чуть "в теле", так, как это обычно бывает у ирландок, но достаточно красивая. Вот только лицо её было заплаканным. Они несли подносы, на которых стояли тарелки с бараниной, щедро присыпанной зеленью, и зелёным соусом – судя по аромату, из мяты. Гарниром был всё тот же картофель, на сей раз жареный. Поставив тарелки на стол, женщина с поклоном удалилась, а мужчина с робкой улыбкой спросил с несомненным североирландским акценом; почти такой же был у моего приятеля, Джона Маккриди из Баллимина, с которым мне довелось работать в далёком будущем.

– Хотят ли джентльмены что-нибудь ещё? Ещё пива?

– Да нет, нам, наверное, хватит, – улыбнулся я. – Скажите, а почему ваша жена такая грустная? Её кто-нибудь обидел?

– А вам это вряд ли будет интересно, – нахмурился ирландец.

– А вы, так мне кажется, из Ольстера? А то мой друг из Баллимины разговаривал почти как вы.

– Из Баллимины? А как его звали?

– Джон Маккриди.

– Знаю я нескольких Маккриди, но Джона не знаю. Может, не из самой Баллимины?

– Может, и нет, – кивнул я. Ведь не рассказывать же ему, где и когда я знал Джона. – А вы, значит, из Баллимины?

– Именно так, господин…

– Принц Николаевский и Радонежский, – сказал замогильным голосом Ринат.

– Проще просто Alexis[42], – усмехнулся я, увидев, как бедный трактирщик побледнел. – А вас как величать?

– Роберт Томпсон, к вашим услугам. Родился в Эдинбурге, но вырос в Ольстере, в Баллимине, как вы и сказали.

– Протестант?

– Да, конечно. Родители потому и переехали, что давали земельный надел. Отец построил там харчевню – если там будете, обязательно зайдите, матушка готовит бесподобно. Называется "Эдинбургский замок".

– А уехали почему?

– Знаете… женился на ирландке, она ещё была паписткой, но ради меня перешла в Церковь Ирландии. Вот только, когда начались зачистки, всю её родню угнали куда-то. И мы решили, что негоже нам оставаться в Ольстере. Я думал открыть таверну в Элизабеттауне, но корабль наш пришёл прошлой осенью в Сент-Джордж, а "Побеждённого русского" его прежний хозяин хотел продать, причём достаточно дёшево. Так мы и остались здесь. И всё бы хорошо, если бы не то, что они здесь делают с ирландцами. Тем более, здесь оказались и две её кузины. Одну взяла к себе служанкой…

– Миссис Блайд?

– Именно так. А другую заставили работать в… в "Цветнике" – так у нас называется…

– Знаю, что это такое, и скажу вам сразу – больше этого "Цветника" не будет, а женщины, и все ирландцы, получат свободу.

– Так вот, ту из них, которая была в "Цветнике", повесили несколько дней назад. Видите ли, она забеременела от… кого-то из тех, с кем её заставили спать. А ту, которая служила у Блайдов, должны были повесить сегодня.

– Её сегодня же освободят, – сказал я. – Скажите, их фамилия О'Хара?

– Именно так! А откуда вы знаете? Это была и девичья фамилия моей жены.

– Успел узнать, – ответил я, не вдаваясь в детали.

– Вот мы и собирались уйти отсюда в Элизабеттаун. Может, подумал я, там будет лучше?

– Лучше будет здесь, если вы захотите остаться, – кивнул я.

– А что для этого нужно?

– Если вы принесёте присягу русскому царю, выучите русский язык…

Ричард кивнул:

– А как же иначе?

– А ещё вам придётся перейти в православие. Не бойтесь, это не так сильно отличается от Церкви Англии.

Тот задумался, потом посмотрел на меня:

– Хорошо. А то нам хватило Церкви Англии, с ректором Блайдом. Точнее, его супругой.