За Отчизну (СИ)

Увязая в липком, вонючем месиве, рыцари все же упорно сплошной толпой бежали к плотине. Наконец первые сотни спешенных рыцарей и несколько конных добрались до разбросанных покрывал. Хотя нервы Ратибора были напряжены до предела, но он не мог удержаться от смеха, когда увидел, как на всем бегу рыцари стали путаться в лежащих покрывалах, спотыкаться и падать в грязь, беспомощно пытаясь вновь встать на ноги. Доспехи рыцарей с головы до ног были покрыты грязно-коричневым илом. В этот момент разом грянули гауфницы, тарасницы и гаковницы, а лучники и арбалетчики выпустили на атакующих сотни стрел. Мальчишки, не отставая от своих отцов и братьев, с громкими криками поражали врага градом камней.

Но всё новые и новые волны закованных всадников вливались в узкое пространство озера и пытались достигнуть плотины. Озеро в этот момент напоминало исполинский муравейник. Над головами сидевших за щитами Ратибора и Брженка Швиговского раздался знакомый громовой голос:

- Вперед, детки, за чашу! За мной!

И через щит перемахнула дюжая фигура Яна Жижки; в руке воеводы была его знаменитая палица. И сразу же все четыре сотни воинов с цепами, копьями, топорами и мечами в руках бросились через возы вниз с плотины в гущу рыцарей.

Ратибор бежал впереди вместе с Брженком Швиговским. Перед ними в руках знаменосца полыхала по ветру братская хоругвь с чашей. Мчавшийся рядом с Яном Жижкой огромный Прокоп запел боевой гимн таборитов, тут же подхваченный сотнями голосов.

Рыцари, не ожидавшие столь стремительного удара, были ошеломлены и растерялись. Рослые, здоровые крестьяне молотили своими страшными цепами по рыцарским шлемам и доспехам, с одного удара превращая их в лепешку. Тяжелые топоры лесорубов и мастеровых с лязгом прорубали латы и кольчуги. Ратибор действовал топором, не спуская глаз с Яна Жижки. Воевода пробивал себе дорогу среди сгрудившихся рыцарей. Рядом с ним шли Прокоп Большой, Прокупек, Ян Рогач и другие. Мимо Ратибора промчались Войтех и Штепан с криком: "Чаша! Чаша!" За громоподобным басом Войтеха почти не было слышно тоненького голоса Штепана. Войтех бежал с тяжелым двуручным мечом, а Штепан, со щитом на левой руке, размахивал легким поясным мечом.

- Ого! - невольно усмехнулся Ратибор. - Бакалавр-то наш каков!

Ратибор заметил, как в одном месте завязалась особенно ожесточенная сеча.

Сквозь молниеносно вздымающиеся и опускающиеся с металлическим стуком клинки, мечи и топоры виден был рыцарь в богатых, отделанных золотом доспехах, с пышным белым султаном на шлеме.

"Пан Гынец", - сообразил Ратибор и стал, нанося сокрушительные удары топором, пробиваться к рыцарю. Много раз его оттискивали назад, но в конце концов, удачными ударами свалив двух противников, Ратибор оказался лицом к лицу с паном Гынцем. Рыцарь что-то кричал своим воинам, но его слова были заглушены беспрерывными ударами стали о сталь, яростными воплями и исступленными проклятиями сражающихся. Ратибор, сжав зубы, ухватил покрепче обеими руками длинную рукоятку топора, размахнулся и со всей силы обрушил сокрушающий удар по шейной застежке панциря. Как оружейник, он знал, где самые уязвимые места в рыцарских доспехах. Топор со всего маху разрубил застежки панциря и глубоко вонзился в шею рыцаря. Пан Гынец упал па оба колена.

- Готов пан Гынец! - сказал вслух Ратибор и в этот же момент от сильнейшего удара по шлему выронил топор и бессильно опустился на землю.

Сколько он был без сознания, Ратибор не знал. Открыв глаза, он увидел себя лежащим ничком под чьим-то тяжелым телом в доспехах. Перед его лицом лежала на земле стальная рыцарская перчатка, запачканная кровью. С огромным напряжением сил Ратибор выкарабкался из-под придавившего его мертвого тела. Встав сначала на четвереньки, он, превозмогая страшную слабость, поднялся на ноги. В голове стоял шум, как будто в ней звенели миллиарды комаров. Тупая боль не позволяла повернуть шею. Осмотрелся кругом. Видимо, бои кончился. Солнце уже перевалило к западу. Все пространство, что мог охватить его взор, напоминало спящий лагерь утомившихся воинов и лошадей. Только одно было странно: люди лежали в самых диких, нелепых позах, а зачастую сплошными кучками друг на друге. Над головой противно каркало воронье. Очень много воронья. Но когда-то эту картину он уже видел. Где и когда?.. Да, Грюнвальд...

Ратибор медленно выпрямился и, едва передвигая ослабевшие, словно неживые ноги, побрел через поле битвы, увязая на каждом шагу в топкой грязи. Какие-то воины ходили между убитыми, нагибались, вновь поднимались и шли дальше. Поле боя было тихо и безмолвно.

Ратибор увидел вдалеке плотину и на ней возовое укрепление с колеблющимся над ним стягом, украшенным чашей. С огромным трудом он шел все дальше и дальше. Голова нестерпимо болела. Он постарался снять свой шлем. С правой стороны шлем был сильно смят.

"Удар секирой, - промелькнуло в сознании, - но, видно, череп остался цел".