За Отчизну (СИ)

Вагант поднял глаза к потолку, с которого спускалась цепь с привешенной к ней железной чашкой с маслом, где плавало несколько горящих фитилей, и запел простую, трогательную песню о юноше-олене.

Крики, ругательства и громкие разговоры как-то невольно затихли сами собой, Все сидели молча и слушали.

Хозяин шинка так и остался стоять между столами, с пустым жбаном в руках, слушая пение. Какой-то старый солдат, подперев огромной ладонью обветренное, загрубелое лицо с седыми длинными усами и глубоким шрамом через весь лоб, вдруг, бросив с проклятием свою кружку на деревянный пол, разразился громким пьяным плачем.

Вытерев вспотевший лоб, вагант добродушно и просто обратился к слушателям:

- Попрошу панство минуту отдыха.

Со всех сторон послышались возгласы восхищения и похвалы. К нему подошел с кружкой вина Штепан:

- Вот, дорогой друг, выпейте за нашу Чехию!

- Благодарю, пане! - учтиво поблагодарил вагант и осушил кружку.

- Я хочу, чтобы вы пропели в честь нашего мистра пана Яна Гуса. Он очень любит чешскую музыку, и ему ваше пение доставит истинную радость.

- Для пана Яна Гуса, вифлеемского проповедника? Да я для него готов петь целые сутки без отдыха!

К ваганту подошел студент Мартин Кржиделко И тоже поднес вина:

- Наши студенты просят вас спеть нашу студенческую, если вы знаете... ту, про бискупа Абецеда.[18]

Вагант рассмеялся:

- Извольте, но кого из нас бить будут - запевалу или хор?

- Пусть только попробуют! Начинайте.

Вагант взял несколько аккордов и под забористый, плясовой аккомпанемент запел:

Храбрый бискуп Абецеда
Заставлял врагов бледнеть,
Только азбуки наш бискуп
Был не в силах одолеть!

Хор студентов дружно грянул припев:

Ай да Збынек, славный бискуп,
Преотважно воевал!
Но как взялся он за книги -
Ничего не разобрал!

По погребку раскатился оглушительный хохот. Хохотали все: подмастерья, солдаты, шляхтичи, и даже несколько почтенных панов в дорогой бархатной одежде лукаво усмехались в усы.

Не смеялись только немцы; они угрюмо слушали пение и тихонько о чем-то переговаривались. Когда студенты закончили последний куплет, немцы как один запели:

Ах, плохо, ах, плохо! С Гусинца дурак
Пророком себя объявляет,
Себя превозносит он громко святым,
А церковь нещадно ругает...

- Эй! - крикнул Ратибор. - Паны немцы! Мы вас в наших песнях не поносили... так не годится... добром просим - перестаньте!

Из-за стола немцев с шумом поднялся высокий красивый молодой человек, судя по богатой одежде принадлежащий к пражской аристократии. Подскочив к ваганту, он вырвал из его рук цитру и бросил ее об пол, а ударом кулака сшиб певца с ног. Уже лежащего ваганта молодой рыцарь яростно пихнул ногой:

- Ах ты, ушибленный богом! Чтоб твоя мать захлебнулась в крови!

Он хотел уйти на свое место, но чья-то рука схватила его за воротник. Рыцарь вырвался и повернулся лицом к противнику. Перед ним с разъяренным лицом стоял Ратибор:

- Баварская скотина! Убить тебя мало...

- К дьяволу! - заорал рыцарь. - На тебе!

Но Ратибор ловко перехватил руку рыцаря, в которой блеснул клинок длинного кинжала. Ратибор с налитыми кровью глазами сжал руку рыцаря и круто повернул ее; рыцарь закричал. Ратибор выпустил руку; кинжал звякнул, упав на пол, а рука бессильно повисла. Рыцарь стоял с закушенной от боли губой, бледный как мертвец.

- Ратибор, берегись! - крикнул Штепан.

Мгновенно обернувшись, Ратибор увидел, что другой молодой немец стоит позади с поднятой тяжелой кочергой. Ратибор прыгнул и вырвал у него кочергу.

- Погляди сначала, падаль в бархате, на кого прешь!

Схватив за оба конца кочергу, Ратибор на глазах у всех тут же скрутил ее в узел и этим железным узлом с размаху ударил противника. Раздался вопль, немец схватился обеими руками за лицо; кровь лилась через его ладони на пол. На Ратибора кинулось сразу несколько человек. Он схватил табуретку и грозно поднял ее над головой. Из-за столов выскочили студенты и ремесленники и с возмущенными криками бросились на немцев. Шинок мгновенно превратился в место побоища: летели кружки, со звоном падали медные жбаны, грохотали переворачиваемые столы и скамейки. Несколько человек уже свалились с окровавленными головами на мокрый от разлитого пива пол, кое где блеснули в руках ножи...

Не принимавшие участия в свалке поспешили оставить поле битвы, где и им грозила явная опасность оказаться случайно с проломленной головой или с выбитыми зубами.

Штепан схватил ваганта за руку и вывел из шинка, а сам вновь сбежал вниз помогать Ратибору.

Хозяин взобрался на бочку с пивом и завопил что было сил:

- Панство, если вы сейчас же не перестанете лупить друг друга, я бегу и зову городскую стражу! Клянусь святым причастием, всех вас отдам стражникам!.. Ну! Эй, Тума, Янда, бегите за стражей, живее!