За Отчизну (СИ)

Действительно, вдалеке показалось густое облако пыли, поднимавшееся над большой дорогой. Еще две - три минуты, и уже можно было различить темные очертания движущихся лошадей и телег.

Девочка вприпрыжку что было сил побежала к матери, громко крича:

- Матичка! Матичка милая! Возы идут! Много-много... Теперь нам будет хорошо!

Мужчина не выдержал и быстрыми шагами направился навстречу приближающемуся обозу. Подойдя ближе, он увидел несколько нагруженных тюками больших телег. Вооруженные всадники, по всей видимости охрана, замыкали караван. Впереди обоза медленно ехал верхом на крепком гнедом иноходце хозяин обоза - пожилой человек в сером дорожном плаще и в суконной шапочке, плотно облегавшей голову.

Ожидавший обоз мужчина подошел к хозяину и низко поклонился, держа в обеих руках шапку:

- Бог в помощь милостивому пану! Во имя Христа-спасителя и пресвятой девы прошу доброго пана о милосердии и помощи.

Всадник придержал коня и вопросительно взглянул на подошедшего:

- И тебе помоги господь. Только я не пан, а купец. Но в чем я могу помочь тебе?

- Почтенный пан купец, здесь у дороги лежит умирающая. Подвези ее до ближайшего местечка, не допусти честной христианке помереть без покаяния и без достойного погребения!

- Веди меня к ней, - только и ответил купец и тотчас сошел с коня.

Быстрыми шагами они направились к кустам, где лежала Власта. Купец, опустившись на одно колено, положил свою ладонь на лоб больной. Девочка с надеждой и немой мольбой не спускала глаз с купца.

- Да, уж тут, видно, никакой лекарь не поможет. Надо положить больную на воз и дать ей немножко вина, чтобы прибавилось сил. Снеси ее, друг мой, на воз, а я пойду распоряжусь.

Спутник умирающей поднял ее на руки и понес к возам. Тем временем повозочные, по приказу купца, переложили часть груза с одной телеги на другие и Власту осторожно опустили на мягкие мешки с шерстью. Купец подложил ей под голову свою дорожную подушку и влил в рот несколько ложек вина. Девочку посадили около матери, и обоз снова тронулся в путь.

Проехав несколько шагов, купец с удивлением заметил, что его новый попутчик постеснялся сесть на повозку и предпочел идти пешком рядом с лошадью.

- Ты бы, друг, тоже сел на воз. Вид у тебя слишком отощалый, как бы ты вовсе не обессилел...

- Благодарствую, добрый пан! Нельзя воз перегружать, а сил у меня хватит.

Купец немного помолчал, потом спросил:

- Эта женщина - твоя жена?

- Нет, пан купец, она мне братова[21] вдова, а это ее дочка Боженка.

- А как тебя называть, друг мой?

- Зовут меня Милан из Листовы, а по прозвищу Пташка.

Купец больше ни о чем не спрашивал и, низко опустив голову, в глубоком раздумье продолжал ехать вперед.

"Сдается мне, что этому доброму человеку можно верить. - Милан еще раз взглянул в лицо купца: у незнакомого человека было мягкое, спокойное выражение лица и умный, открытый взгляд. - Ведь слова не сказал и ни о чем не спросил, сразу взял и помог..."

Купец в это время повернул голову и взглянул на Милана:

- Но отчего заболела твоя братова?

Милан замялся в нерешительности и сбивчиво пробормотал:

- Довелось ей, почтенный купец, слишком большую чашу злого горя испить - вот и не хватило сил. Страху смертельного натерпелась к тому ж... Да и дорога ведь дальняя и тяжкая, совсем ее извела... и есть стало нечего.

Купец сочувственно покачал головой:

- Ну ясно, идете вы издалека, из Моравии. Так ведь?

- Так, добрый пан. А как пан купец догадался?

- Зови меня, друг мой, Яном, прозвище мое - Краса. Откуда вы идете, и догадываться не нужно: по разговору и по одежде только слепой и глухой в тебе не при знает ганака.

- Как раз верно, пан Ян, мы с самой Ганы[22] и есть... Эх, и край же у нас! Другого такого, пан Ян, на всем свете не сыщешь!

Ян Краса невольно улыбнулся наивному восклицанию Милана:

- Что край твой хорош, это всем известно. Не зря говорится: "Кабы нам жить по-ганацки!" Но все-таки вы его покинули. От доброй жизни не бегут.

Несмотря на то что купец с первого же взгляда внушил Милану симпатию и доверие, он не решался рассказать купцу всю правду. Но теперь Милан решился посвятить Яна Красу во все их злоключения. Он положил руку на холку лошади и, идя рядом, обдумывал, как получше рассказать новому знакомому все, что привело его самого и его близких в Чехию.

- У пана Яна добрая душа, и тяжкий грех ляжет на меня, если я утаю от него хоть каплю. Если у пана Яна хватит терпения выслушать меня, тогда он узнает, что приходится иногда вынести на своих плечах добрым людям на этом свете.

- Мне можно доверять и рассказывать все, - тихо и спокойно заметил Ян Краса.

- Хорошо. Я не из пустого хвастовства говорю, что наш край, можно сказать, благодатный край. Деревня наша Листова небольшая: дворов около сорока, не больше, Раньше мы были за паном Ладиславом из Тышнова. Работали мы барщину и оброк платили. Короче говоря, владел и землей и нами пан Ладислав по старым обычаям. Пан был как пан - ни много доброго, ни много худого про него не скажешь. Земля же у нас прямо золото, а не земля. И скотину держали, и пчел разводили, и пиво варили, и виноград выжимали.