За пеленой лжи

Нина так же относилась к тем, кого считала стоящими ниже себя на социальной лестнице. К парикмахерам, секретаршам. К Юле, к ее сестре Маше.

Юля и Маша были дешево и безвкусно одеты, они не имели хорошего образования, не могли уехать за границу, найти там квалифицированную работу и уверенно чувствовать себя в любой точке мира. Возможно, они даже плохо знали английский и вообще ни разу не были за границей.

Впрочем, поездка за границу теперь для всех стала большой проблемой.

– Проторчала сегодня весь день в салоне, – Лена засмеялась и тронула рукой волосы.

Нина вежливо улыбнулась. Прическа у Лены была отличная. Только очень хороший парикмахер способен создать впечатление и легкой растрепанности, и аккуратности одновременно.

– Что же это с Юлькой произошло? – вздохнув, спросила Лена.

– Я мало что знаю. Знаю, что тело нашли на кладбище… Лена… Геннадий одно время занимался коррупционными схемами.

Тогда это его сильно интересовало. Потом он узнал, что болен, и его не интересовало ничто, кроме его болезни.

– Он ко мне по этому поводу и приходил, – кивнула Лена. – Обманывать тогда он меня не стал, сразу сказал, что журналист. Но это я и так знала, он был известен. Я тоже не стала его обманывать, объяснила, что сенсации не получится. Ну конечно, все делается за откаты! Его компромат мог пригодиться только в одном случае, если кого-то из бизнесменов решат валить. Но такие решения принимаются высоко. На любого бизнесмена можно вылить столько компромата… Но делается это только по указке сверху. Почему тебя это сейчас заинтересовало?

– Я подумала… Вдруг Юля решилась кого-то шантажировать?

– О господи! Да она на километр не сможет подойти к тем, кого можно шантажировать! Это невозможно. Невозможно, уверяю тебя! И вообще… С какой стати Юльке заниматься шантажом?

Юля рассчитывала получить наследство, а оно оказалось пшиком.

– Послушай, папа хорошо о ней отзывался. Он человек старых правил, ценил в людях честность. Шантажистка ему вряд ли бы понравилась.

У Юли на лбу не было написано, что она шантажистка. Ленин папа мог не все разглядеть.

– Но ведь почему-то ее убили, – промямлила Нина.

– Убили, – кивнула Лена и посмотрела на часы.

Настенные часы в деревянном корпусе, как и столик, были выполнены под старину и стоили больших денег. Нина себя бедной не считала, но и часы, и столик, пожалуй, были ей не по карману.

– Спасибо, что потратила время, – Нина поднялась.

Если Лена зовет ее на «ты», то и она будет делать так же.

– Не за что, – хозяйка засмеялась. – Позвони, если узнаешь что-нибудь про Юлю.

Нина пообещала позвонить, точно зная, что звонить не станет.

Разговаривать с небожителями неприятно, чувствуешь свою убогость. Даже когда небожители доброжелательны и вежливы.

– Ну что? – спросил Виктор, когда Нина села в машину. – Объяснила тебе Елена, что ты дурочка?

Нина не ответила, засмеялась.

– Домой? – Виктор тронул машину.

– Домой, – кивнула Нина.

Вечерний город был красив. Подсвеченные дома казались незнакомыми и выглядели ничуть не хуже, чем в большинстве столиц.

Когда они с Геной ездили по ночной Москве, город таким красивым не был. Или Нина этого просто не замечала.

Они возвращались откуда-то ночью, когда Нина спросила про его очередное расследование.

– Ты будешь это публиковать?

– Пока нет, – Геннадий тогда уже постоянно казался усталым.

Он казался усталым, а она не обращала на это внимания.

Она была плохой женой.

– Такие штучки нужно публиковать вовремя, а то и пристрелить могут.

Примерно на то же самое сейчас намекнула Елена.

Могут пристрелить…

Юлю убили выстрелом в голову.

– Пойдем в ресторан, – предложил Виктор.

– Не хочу, – отказалась Нина. – Хочу домой.

И удивилась, что уже считает его маленькую квартиру домом.

16 октября, воскресенье

Обычно дома Маша доставала телефон из сумки, только чтобы зарядить. Она и сейчас наверняка услышала бы звонок, если бы телефон продолжал оставаться в сумке, но Маша аппарат достала, положила рядом с сумкой.

– Иди, Машенька, погуляй, – предложила мама.

День к прогулкам располагал, небо было ярко-синее и без единого облачка.

– Не хочется, – Маша принялась мыть оставшуюся после завтрака посуду.

Завтракать не хотелось ни ей, ни маме, но обе поковыряли сваренную Машей кашу.

– Ты за меня не бойся, ничего со мной не случится. Я и Кате скажу, чтобы больше со мной не сидела. Ничего со мной не случится, я тебя одну на свете не оставлю.

Маша прикинула, что нужно сделать. Кое-что следовало постирать, кое-что погладить.

Делать не хотелось ни того, ни другого.

Маша села на кушетку, взяла в руки телефон, чтобы посмотреть почту. Писали ей нечасто, но почту она регулярно просматривала. Новых писем не было.

Небо за окном синело, как в июне, а голые яблони возвращали в позднюю осень.

Она не успела положить телефон, он зазвонил. Маша, улыбаясь, поднесла его к уху.

– Привет, – сказал Анатолий. – Как вчера все прошло?

– Да так… Нормально прошло.

– Увидимся сегодня?

– Увидимся.

– Когда?

– Когда хочешь.

– Хочу сейчас!

– И я хочу сейчас, – сказала Маша.