За пивом! Крупнейший пивной забег в истории, воспоминания о дружбе и войне

Максимальная скорость транспорта – около семнадцати узлов при хорошем волнении, мы же делали тринадцать (на суше это примерно пятнадцать миль в час). Нам потребовалось пять дней, чтобы добраться до порта Колон на атлантическом конце Панамского канала. Здесь «Дрейк Виктори» наняла лоцмана, который провел нас по сорокавосьмимильному искусственному водному пути до Бальбоа на тихоокеанском побережье, где мы взяли топливо. Со своими габаритами и водоизмещением наша «Виктори» едва ли могла претендовать на стандарты «Панамакс»[21], она была раза в два меньше, и мы с восторгом наблюдали, как она, будто лезвие, проходит сквозь шлюзы шириной 110 футов. Прошло больше суток, и капитан отпустил нас на берег.

Некоторые из нас сели на поезд, раскрашенный в попугайские цвета, который идет параллельно каналу через перешеек в сторону Бальбоа. Именно эти холмы пересек, оставив за спиной Испанский Мэйн, знаменитый пират сэр Фрэнсис Дрейк – чтобы вскарабкаться на дерево на вершине и стать первым англичанином, увидевшим Тихий океан. Полагаю, в его честь и назвали «Дрейк Виктори». Вскоре он принялся грабить испанские корабли, груженные их собственной добычей: тоннами золотых и серебряных слитков. От Дрейка же пошло и капитанское самодержавие на корабле: однажды невзлюбив своего второго помощника, аристократа, имевшего к тому же связи при дворе Елизаветы Английской, он попросту обвинил того в колдовстве и обезглавил. Вот почему я не люблю морских капитанов: чересчур уж много у них власти.

Позже мне и самому довелось поработать землекопом, но даже в те дни я был поражен тем, чего добились рабочие Панамского канала, орудуя лишь лопатами, динамитом да несколькими паровыми экскаваторами начала XX века. Им пришлось прорубиться сквозь скалистую гору на Континентальном водоразделе и построить дамбу, чтобы отвести озеро. Я где-то читал, что они выкопали в двадцать пять раз больше, чем восемьдесят лет спустя другие проходчики, роя тоннель под Ла-Маншем, соединивший берега Франции и Англии.

Морской профсоюз требовал, чтобы нам, сходящим на берег, выдавали на руки не менее половины жалования. Экономика США была тогда на пике, так что доллары пользовались в Панаме большой популярностью, и мы провели в Бальбоа отличную ночь. Я веселился так, словно вышел в плавание в последний раз, и, положа руку на сердце, не мог прогнать чувство, что так оно и есть. Меня утешало лишь то, что я не был женат и не завел детей. Все же мысли о смерти меньше грызут, когда ты молод и ни к кому толком не привязан.

Затем мы вернулись на борт, чтобы продолжить месячный поход через Тихий океан. Большую часть пути мы шли вдоль экватора, хотя это и отняло лишнее время. Но с нашим грузом боеприпасов мы должны были держаться подальше от судоходных путей, и за все эти дни мы не повстречали ни корабля, ни самолета, ни даже острова.

Как я и говорил, нашу «Виктори» лишь недавно отряхнули от нафталина, так что полной команды на ней не было, считай, со времен Второй мировой. Но на борту оказались несколько мужиков, служивших еще в сороковые: их вызвали из отставки, чтобы показать нам, молодым, как обращаться с этими красавицами. Кое-кто из них потерял друзей, пережив торпедную атаку немецких субмарин и спасшись на плотах и шлюпках, – чаще у берегов Европы или Азии, но, случалось, даже и США. Подводные лодки отправили на дно 175 коммерческих транспортов из морских портов Вирджинии, Флориды, Луизианы, Северной Каролины и других штатов Западного побережья – эти корабли фрахтовались, чтобы снабжать фронт продовольствием, техникой и боеприпасами. И оказалось, что у моряков торгового флота в ту войну процент живых потерь был даже выше, чем у военных, – 9521 душа, если верить морскому историку-энтузиасту Тони Городски. Но никакого официального признания это тогда не получило, так что торговым морякам пришлось судиться, чтобы спустя 40 лет, уже в 1988-м, вырвать наконец из Администрации по делам ветеранов полагающиеся им льготы за участие в войне.

Корабль наш был стопроцентно мужским мирком, все просто, никаких тебе политесов. Поэтому с первого же профсоюзного собрания ребята решили расставить все точки над i и, кстати, избрали меня председателем. Это было легко: никто больше не хотел заполнять бланки. С годами я понял, что капитаны стараются не связываться с профсоюзными делегатами – боятся жалоб, исков и прочих каверз, тянущих за собой бюрократические тяжбы. Я решил, что это поможет мне улизнуть с корабля, когда мы доберемся до Вьетнама, чтобы спокойно заняться тем, чем собирался.

Как новоиспеченный корабельный профсоюзный босс, я сразу заявил, что так называемая «чумазая банда» содержит в порядке машинное отделение и его окрестности, а о чистоте офицерских кают, матросского полубака и главной палубы пусть заботятся стюарды.