За пивом! Крупнейший пивной забег в истории, воспоминания о дружбе и войне

Я не хотел углубляться в это вранье и рассказывать историю о больной матери или еще что-нибудь в таком роде, чтобы ненароком не накаркать настоящую беду. И сводного брата я тоже выдумал – на случай, если капитан вздумает искать кого-нибудь с моей фамилией.

Но, конечно же, все, что его заботило, – это дело.

– А как быть с машинным отделением? – набычился он.

Машинное отделение нуждалось в лишних руках, хоть мы и стояли на якоре. Но я уже обменялся девятью вахтами, чтобы меня подменили во время отлучки.

– Без проблем, капитан! Я договорился с парнями на следующие три дня.

Я думал, что именно столько времени займет все дело. Наивно…

Он молчал, казалось, целую вечность. Наконец выдавил:

– Ладно, Донохью. Но для тебя же лучше быть здесь, на палубе, к 8 утра в понедельник, понял?

– Да, сэр! Спасибо, сэр!

– И кстати, не дай себя подстрелить, Донохью. Не хочу потом всей этой бумажной волокиты.

Глава 6 Нахожу Томми Коллинза

Верно, если бы меня ухлопали на берегу, капитану пришлось бы многое объяснять. Но я уже дважды бывал во Вьетнаме, и в те времена там было примерно так же опасно, как в Бронксе, – если не совать нос куда не следует. Я прикидывал, что на все про все уйдет два-три дня.

Спустившись к огромному рефрижератору, я покопался глубоко в его недрах. Там было припрятано пиво, которое я привез из Нью-Йорка. Почти ящик старых добрых американских сортов – отличный старт! Я переложил все в рюкзак вместе с бритвой и парой носков. Лодка-такси перевезла меня через гавань.

Эта же лодка высадила несколько человек из военной полиции для охраны «Дрейк Виктори» и теперь переправляла второй отряд на следующее грузовое судно в гавани. Военные полицейские в Куинёне патрулировали город и стерегли лагеря для пленных на суше. Но они также охраняли грузовые суда от абордажных сампанов – небольших крытых плоскодонных лодок, набитых парнями с автоматами. Или от таких инцидентов, как со старым «Кардом»[28] – охотником, потопившим одиннадцать нацистских подлодок во время Второй мировой, – который и сам сел на дно в гавани Сайгона в 1964 году, получив тридцатифутовую пробоину после взрыва магнитной мины и потеряв при этом погибшими пять человек экипажа.

На касках у этих ребят я приметил узнаваемую желто-зеленую эмблему с мечом и топориками – 127-й полк военной полиции. Такая же должна быть и у нашего Томми Коллинза.

Как только мы устроились в лодке, я спросил:

– Кто-нибудь из вас, парни, знает Коллинза? – тут я подумал, что это слишком распространенная фамилия, и добавил: – Тома Коллинза из Нью-Йорка?

– Ясно, знаем, – откликнулся один из них. – Тем более что мы его смена. Он на вон том корабле, прямо по курсу.

Мне показали на еще один сухогруз под нашим флагом.

Вот так удача! Может, потянуть ее за хвост еще разок?

– Эй, а мне с вами можно?

– Да без проблем.

Подплываем мы к тому сухогрузу, и, как сказано у поэта[29], «вдруг вижу я, вижу: ну точно как в сказке» – на палубе стоит и ждет смены Томми Коллинз собственной персоной.

– Эй, Коллинз! – заорал я снизу. – Томми!

Томми вытаращил глаза, глядя на нашу лодку.

– Чики?! – Он слетел вниз по трапу и схватил меня за плечи, словно не веря, что я – это я.

Он теперь выглядел крупнее и сильнее, чем я его помнил, и всем своим видом выражал изумление.

– Чики! Охренеть, ты что, шутишь?! Какими судьбами? Ты что, совсем псих? Какого черта ты здесь забыл?

Я выдернул из сумки пивную банку и вручил ему:

– Это тебе от Полковника и от меня, и вообще от всех наших из «Дока Фиддлера». Мы там, понимаешь, сидели и думали, что хорошо бы кто-нибудь метнулся сюда и поставил вам выпивку – ну, за то, что вы тут делаете для всех нас. Так что вот он я!

Тут я вспомнил миссис Коллинз, которая тогда пришла ко мне в бар.

– А, да! Еще твоя мама просила, чтобы ты ей написал, как ты тут и все ли с тобой в порядке.

Томми запрокинул голову и расхохотался. Он, как всегда, смотрел на вещи с юмором. Наша лодка отчалила, и я сказал ему:

– Давай, мужик. Пей, пока холодное.

Томми вскрыл банку и вылакал свое пиво чуть ли не одним глотком. Я подумал: может, он все еще в шоке, потому что Томми вдруг прищурился, оглядел меня с ног до головы и опять зашелся в смехе.

– Что это за хрень ты на себя напялил? – спросил он. – Белые джинсы и рубашка в клеточку… Ты что, в гольф-клуб собрался?

Он был прав. Я выделялся своим нарядом. Что называется, с корабля на бал, ну или скромнее – из машинного отделения на палубу. Но я как-то не прикидывал гардероб для тропического сафари во Вьетнаме.

Лодка довезла нас до берега, и мы с Томми отправились в его лагерь – в открытом джипе по шумным улочкам Куинёна. Я увидел заросшие руины знаменитых башен Тхап Дой Чам, украшенные гротескными изображениями Гаруды – наполовину птицы, наполовину человека, – которые много веков назад высекли индусы, правившие в этих краях, прежде чем уступить свое место конфуцианским императорам.