За подводными сокровищами

Джоун, гибкая, как водяной эльф, заходила дальше остававшихся от отлива луж. Она вечно играла в волнах, выплывала на надувном матрасике и скользила по белым барашкам волн, возвращаясь к спасительному берегу. Вместе с десятками других детей она играла в акваплан, плавая по сверкающим волнам прибоя на ярких — желтых, красных и зеленых — надувных мешках.

Мы и не заметили, как Анна стала хорошим пловцом. Она ныряла в мелких местах с уверенностью загорелого восьмилетнего крепыша в надежде достать неосторожную калифорнийскую устрицу, рискнувшую выползти из своей щели. Однажды она заколола копьем молодого палтуса. Мы не могли надивиться необычными повадками этой плоской маскирующейся под песок рыбы, которая вечно лежит на левом боку. Мы рассказали Анне, что когда-то палтус был похож на любую другую рыбу; у него было по глазу с каждой стороны и плавал он нормально, держась вертикального положения. Но по мере того как палтусы достигли таких размеров, что стали питаться другими рыбами, они стали плавать на одном боку, левый глаз перешел сквозь голову, присоединившись к правому, и тогда правая сторона рыбы стала верхней частью. Даже пасть и та повернулась под углом, чтобы палтус мог лежать на дне, зарывшись в песок, и хватать проплывающую мимо мелкую рыбешку. Эволюция палтуса сама по себе наглядный пример приспособления животных к окружающей среде.

Здесь были и другие столь же необычные рыбы. Некоторые экземпляры мы вскрывали, чтобы наглядно показать детям те замечательные механизмы, которые обеспечивают им жизнеспособность. Наиболее интересным экземпляром, пожалуй, была самка ската, которую мы закололи копьем у морского вала в Ла Джолла и вытащили на берег. При всеобщем изумлении она тут же на берегу произвела на свет один за другим десять живых маленьких скатов.

— Папа, покажи мне щитовидную железу, — упрашивала Айна, зная, что Барни, как медик, проявляет особый интерес к этому органу.

— Щитовидная железа, — заявил безаппеляционно Барни, — всегда находится в области шеи.

Но где же шея у этого круглого и плоского животного? Если смотреть сверху, то там совершенно невозможно обнаружить какие-либо признаки шеи. Если смотреть снизу, то кажется, что вся поверхность составляет лицо ската. Широко разинутая пасть расположена, где полагалось бы быть груди; в пасти мы обнаружили твердый, как кость, язык, при помощи которого скат раздавливал крабов и моллюсков, прижимая их к небному хрящу. Мы вскрыли ската посередине и нашли, что небольшая брюшная полость содержит огромный орган с толстыми стенками, похожий на исполинскую глотку. Это глоткоподобное сочетание желудка с кишечником имело подкладку из складчатой ткани и напоминало бетономешалку, которая служила, чтобы перемешивать и переваривать размолотых моллюсков и крабов. Несмотря на то что скат был уже полностью анатомирован, никаких признаков шеи обнаружить не удалось.

— Щитовидная железа вероятнее всего там, где пищевод, — сказал Барни. Дети словно зачарованные наблюдали, как он, просматривая весь путь пролегания пищевода, нашел щитовидную железу в тканях под челюстью.

Даже в зимнее время, когда вода была слишком холодной для плавания и охоты, дети с удовольствием искали сокровища, выброшенные морем на берег. Они наслушались рассказов о серой амбре китов, которая ценилась на вес золота; о браслетах и кольцах, выбрасываемых морем. Дети всегда находили блестящие, похожие на драгоценные камни кусочки отшлифованного водой стекла, которые ими высоко ценились.

Кое-что из выброшенного морем на пляжах Калифорнии небезопасно для искателей такого рода сокровищ. Когда в Тихом океане начинает свирепствовать «красная смерть», которая окрашивает поверхность воды в зловещий кроваво-красный цвет, устрицы, крабы и моллюски, питающиеся красными водорослями, становятся ядовитыми и смертельно опасными. Летом 1945 года мы наблюдали, как красное течение распространилось вдоль побережья к югу от Ла Джолла. На пляже мы находили сотни омаров, еще живых, но наполовину парализованных ядом мельчайших жгутиковых, поглощенных ими.

Периодическое необъяснимое размножение этих микроорганизмов, вызывающих красное течение, называется «цветением» моря. Оно наблюдается во многих частях света. Благодаря цвету подобных микроорганизмов получили свое название Красное море и «Киноварное море» (Калифорнийский залив). В Японии на жемчужные промыслы также время от времени нападает эта красная чума, которая убивает драгоценные жемчужные устрицы. Возможно, что ужасное зловоние, распространявшееся в долине Нила, когда, согласно древним писаниям, речная вода превращалась в кровь, происходило от трупов животных, убитых цветением планктона. Жгутиковые вырабатывают смертельный алкалоид, который поражает нервную систему. У человека он сначала вызывает зуд, затем онемение губ, языка и кончиков пальцев и наконец прогрессирующий паралич и смерть. На побережье Калифорнии люди умирали от паралича мышц дыхательных органов через два часа после употребления в пищу отравленных ракушек.