За подводными сокровищами

Там, где мы сейчас находим барьерные рифы и атоллы, когда-то были массы суши различной высоты, которые поднимались над поверхностью моря. Постепенно суша опустилась или же поднялся уровень моря, но береговые кораллы росли быстрее подъема уровня воды. В конце концов суша исчезла под водой, оставив кольцеобразный коралловый риф или же кольца коралловых островов вокруг центральной лагуны. Так кораллы служат памятниками утонувшим и забытым частям суши.

Наши мальчики, Иван и Давид, были воспитаны на местных предрассудках относительно опасностей, таящихся в рифах. Поэтому они вначале не хотели спускаться под воду. Наблюдая наши неоднократные исчезновения и появления, они удивлялись, что мы каким-то чудом оставались невредимыми. Это придавало им уверенность, а также возбуждало любопытство. Мы пригласили их присоединиться к нам.

Сначала они колебались, но все же надели наши запасные водолазные маски и осторожно опустились под воду. Иван пошел на этот шаг потому, что не мог побороть своего желания принять вызов. Давид же стал подводным пловцом из-за того, что не мог подавить своей любознательности. Оба мальчика вошли в воду с опаской, особенно Давид, — он плохо плавал. Он держался, как мальчик в Итоне на футбольном поле, решивший победить или умереть. Мы решили, что Британская империя может гордиться такими гражданами, как он.

Давид взглянул на риф под водой, глотнул воздуха, еще раз окунул голову, чтобы всмотреться получше, а затем этот Тинторрето атоллов выскочил из воды и прыгнул в лодку. Он бросился к своему блокноту и стал рисовать. Он был поражен тем, что увидел в этом новом мире цветов. Виденное он не мог выразить словами, а поэтому обратился за помощью к цветным карандашам.

Иван реагировал по-иному. Он посмотрел один раз, вскрикнул от радостного возбуждения, взглянул еще раз и поплыл к лодке, чтобы взять свое копье и начать охотиться за рыбой. Он бросался за ней напропалую, плывя вдоль рифа, совершенно не подкрадываясь к ней, не прибегая ни к каким тактическим приемам; когда он стремительно проплывал под водой, то белые подошвы его ног бились и сверкали, как две серебряные барабульки. Он был замечательным пловцом и, казалось, в короткое время породнился с морем в той же степени, как и рыба, за которой он охотился. Наконец он заколол самку спинорога и гордо доставил ее на шлюпку. Синие, черные и желтые полосы, расходившиеся в разные стороны от глаз этой рыбки к носу, не уступали в яркости и глупости тем рожам, которые были нарисованы на наших трико.

Когда мы прибыли на парусник, чтобы пообедать, его начало так сильно качать, что я почувствовала приступ тошноты, но на этот случай мы запаслись драмаминовыми таблетками. Не зная, каково будет их действие, я приняла всего лишь полтаблетки, после чего мы снова стали плавать и нырять у рифа.

Волна была широкой и мягко покачивала меня. Когда я двигалась на животе по воде, глядя вниз на сказочный подводный лес, я вдруг стала грезить. Море так нежно покачивало меня. Я почувствовала, что глаза смыкаются.

— Джен, — услышала я голос Барни, — у тебя все в порядке?

Конечно, я чувствовала себя прекрасно. Как приятно было лежать в воде. Как баюкали меня волны, то поднимая, то опуская вниз. Потом, как будто сквозь сон, я почувствовала, что меня подталкивают, а потом поднимают на борт судна. На палубе было мягко, и я задремала.

Увидев, что я погружаюсь в воду, Барни забеспокоился. У него создалось впечатление, будто я собираюсь свернуться калачиком на коралловом дне для долгого сна. Тогда он понял, что на меня подействовала драмаминовая таблетка. Лучшим противоядием оказался кофе дядюшки Германа мощностью в 40 лошадиных сил. Выпив большую чашку, я очнулась от дремоты и почувствовала прилив бодрости.

Придя в себя, я спросила Давида, не знает ли он каких-либо рассказов о больших морских животных.

— О, да, — ответил он. Один из таких рассказов он записал мне в своем альбоме для рисования:

«Отец рассказывал мне, что однажды он вышел в море к западу от острова Андрос для ловли морских губок. Море было спокойно. Дул лишь слабенький ветерок, еле-еле двигавший парусник. Вдруг он перестал видеть коралловое дно. Со стороны моря все почернело. Капитан бота, поняв, что причиной этому является морское чудовище, предупредил матросов:

— Кит.

Чудовище следовало за ботом в течение часа. Время от времени оно ударялось о борт судна. Тогда моряки поняли, что это огромная акула, гораздо более длинная, чем сам бот, длина которого составляла 20 футов. Они выбросили пустую бочку за борт. Акула легко проглотила ее. Помощник принес из каюты две палочки динамита. Он вспорол живот ранее пойманного групера и заложил в него динамит. Затем он поджег запальный шнур и выбросил групера за борт примерно на расстояние 100 футов от борта судна. За рыбой бросилась акула и мгновенно проглотила ее. Минуту спустя люди услышали взрыв, и все увидели куски разорванной акулы на воде. Таков был конец величайшей акулы, когда-либо появлявшейся у острова Андрос».