За полчаса до любви

Будто, мы оба друг другу сдаемся без боя.

Я бы назвал это чувство душевною травмой.

Ты бы назвал это чувство безумной любовью.

Знаешь, возможно, мы оба по-своему правы.

Саша Бест

Что вы вообще знаете про любовь, что?!

Я не спрашиваю, я кричу в отчаянии, поскольку сам в этом вечном вопросе ничего ровным счётом не понимаю.

Оглядываюсь назад в недалёкое прошлое и не могу понять, куда исчезло великолепие взаимности, где оно?

Ведь помню как цвели бескрайние сады любви, как над ромашками, гвоздиками, горечавками и васильками наших нежных чувств порхали тонкокрылые бабочки восторженного обожания, гудели шмели восхищения, роем вились пчёлы эйфории, мушки блаженства и прочая разноцветная мелочь бурного воодушевления, окрашивающая жизнь в яркие тона.

Ведь было когда-то фундаментальное ощущение нескончаемого праздника, чувство звенящего ликования, основательность и постоянство, сравнимые с вечностью, какими были переполнены сверх меры душа и тело, погружённые нашим сближением на самое дно блаженства.

Пять лет трепетного обожания, волнительной эйфории, взаимопонимания и доверия, где они?

Какая Янина была красивая, какая одухотворённая и нежная: лебединая шея, тонкие запястья, изящные пальчики, фарфоровая грудь. Как задорно она смеялась, как чувственно облизывала губы, как дрожала, когда я нежно целовал мочку уха и в шею.

Я помню каждое мгновение наших встреч на протяжении, дайте подумать… целого года, возможно дольше: обжигающее ощущение прикосновений, щекочущие нервы легчайшие поцелуи, ничего незначащие слова, от которых запирало дыхание, и бурлила возбуждённая немыслимым наслаждением кровь.

Как вкусно Яна ела мороженое. Невозможно было удержаться, чтобы не слизнуть с её ярких губ капельку сладкого нектара.

Как долго я заботился о её невинности, стреноживая желание сблизиться, точнее слиться. Мне было дозволено довольно много, но не всё. Я любовался ей, восхищался, меня распирала гордость от сознания, что эта девушка – моя и больше ничья подруга.

Огромные тёмно-серые глаза, трогательно-кукольное личико, нежнейшая бархатная кожа. Наши поцелуи были невинны, помыслы чисты и благородны.

Янина была из той редкой породы женщин, которых запросто можно смертельно оскорбить нечаянной дерзостью. Она краснела, замыкалась в себе от прикосновения к груди, могла заплакать, поцелуй или обними я её на глазах у посторонних.

Думаете легко сдерживать желание, обладая в мечтах таким роскошным деликатесом?

И всё же это случилось однажды.

Мы сидели у неё дома одни, смотрели видео “Последнее танго в Париже”, разговаривали шёпотом непонятно о чём. По ходу развития сюжета я прижимался всё теснее.

Не встречая сопротивления, дал волю воображению,  почувствовал неодолимую тягу испытать хотя бы в малюсеньком приближении то же, что позволял себе герой фильма.

Откровенно греховные коленки, манящие белизной и округлостью, точнее их продолжение, скрытое под тонюсеньким слоем материи, поглотили моё внимание. Несколько сантиметров, такая малость. Янина, по-моему, даже не заметила наглое вторжение.

Лицо моё горело от прилива крови, руки дрожали. Следующие несколько сантиметров я преодолевал бесконечно долго. От напряжения у меня стучало в висках, спазмом сжало затылок, свело судорогой губы и челюсти.

Когда до запретной зоны осталось несколько сантиметров, я едва не провалился в беспамятство, настолько мне казалось это действо развратным и порочным, но неведомая сила влекла именно туда, в средоточие тайны.

Янина была увлечена фильмом. Во всяком случае, так думал я, что оказалось заблуждением, поскольку бесцеремонное исследование зашло слишком далеко, не заметить его было попросту невозможно. Более того, под юбкой не оказалось трусиков.

Это был явный сигнал к началу боевых действий. Остановить моё любопытство в это мгновение было невозможно.

Непостижимым образом Янина руководила моими нескромными действиями (это я понял позднее), но дождалась момента, когда можно стало понять, что она не напрашивается, а как бы уступает, хотя и с неохотой, под нажимом непреодолимых обстоятельств.

Минутой позднее ноги моей девочки податливо разошлись в стороны, пропустив шаловливые пальцы, обнаружившие пряно пахнущий кустик и всплакнувшую от желания сладкую расселину.

На этой игривой ноте ножки моей феи сомкнулись. Финальный аккорд прозвучал немного позднее, когда мы нацеловались до потери пульса.

Янина раззадорилась до такой степени, что дальнейшая инициатива исходила уже от неё.

Теперь это прошлое.

Сейчас я отталкивался одной ногой, сидя на скрипучей карусели во дворе многоэтажного дома, смотрел на светящееся окно нашей кухни, курил и страдал, не в силах понять, что с нами, неразумными глупцами, происходит.

Годы безоблачного счастья, страстной любви, обожания, безудержного секса и вдруг на пути образовалась бездонная пропасть непонимания.