За полчаса

–– Сейчас, сейчас моя хорошая, – пожилая акушерка вытирала пот со лба роженицы. – Тебя как зовут-то?

–– Люююююда, – выдохнула со стоном женщина.

–– Людочка, потерпи, сейчас анастезию сделаем, окситоцинчик уколем…

–– Аааа! Когда же врач?!

–– Идет, идет, милая. Держи вот меня за руку.

***

В боксе, помимо акушерской бригады, стояли двое мужчин и напряженно наблюдали за родами. Их никто не замечал – они были невидимы взгляду смертных. Хотя, в тот момент акушерская бригада и видимых вряд ли бы заметила.

Оба Хранителя заметно нервничали. Один оглянулся:

–– Ты кто?

–– Я? – казалось, Хранитель удивился. – Я – Алекс. Я Людмилу храню.

–– Аа-а. Талантливый творец. Понятно.

Алекс удивился.

–– А ты сам-то кто?

–– Я – Миха.

Родовую огласил настойчивый детский крик. Миха улыбнулся самой глупой мужской улыбкой:

–– Я тут для Дашеньки.

Вкус к жизни

Аська проснулась от вкуса кофе. Она долго подбирала музыку на будильник так, чтобы это был черный кофе без сахара. Еле нашла. Все, кто слышал этот рингтон, считали его странным, но ей было все равно. Это же был кофе.

Девушка пошла в душ. Шум воды ей не мешал. Шум воды был мятный. Но сразу после душа – наушники. Иначе никак. На кухне бабушкин телевизор, а телевизор был протухшей колбасой.

Налила уже настоящий кофе в термокружку, бросила в рюкзак бутерброд и уехала в библиотеку.

Когда она была ребенком, любая поездка была самым настоящим мучением: рычание моторов и шелест шин – это вареная капуста. Очень много вареной капусты. Вообще, лет до восьми ее жизнь была адскими муками. Ей никто не верил: мама искренне считала ее ребенком с дурным характером и слабым желудком.

Жить стало чуть легче только после того, как она наконец попала к тому педиатру. На их участке не было врача и поставили интерна. Только с лекций, что называется.

Мама что-то возбуждено ей рассказывала, а Аська ноющим голосом ее умоляла:

– Мама, не кричи, когда ты кричишь, ты – подгоревшая картошка, – девочка морщилась от подкатывающей тошноты.

– Ой, опять ты! – злилась мама.

– Постоянно от нее это слышу! – оправдывалась она перед врачом. – Я – картошка подгоревшая, а машины – капуста вареная. Представляете, какое воображение?!

– Воображение? – доктор смотрела на морщившуюся от тошноты Аську, – А ну-ка отвернись. Это что за вкус? – по столу заскрипело колесико мышки.

– Орешки соленые.

– А это? – зашуршали листы бумаги.

– Мятная конфета.

– А вот? – молодая врач выдала ей с десяток разных шумов, а потом стала тасовать их в разном порядке. И Ася ни разу не ошиблась, ни разу звон стекла не назвала мятным или шелест бумаги сливочным. Она же не выдумывала, она же чувствовала!

– Ей нужна энцефалограмма!

– Боже, о чем вы? – мать перепугалась. – Ну выдумывает ребенок и выдумывает, ну она же не больна!

– Не больна, но, похоже, и не выдумывает! Это особенность восприятия. Встречается очень редко. Когда раздражение одних сенсорных рецепторов вызывает отклик в другой сенсорной системе. Например, люди видят цвет музыки, или букв. Похоже, ваша дочь действительно ощущает вкус звуков. Энцефалограмма поможет это определить.

Сделали энцефалограмму. Результат всем принес облегчение: маме – в виде сознания, что у нее не капризный, а уникальный ребенок, Асе – в виде наушников и права постоянно их носить.

В школе учиться было сложно – надомное обучение в те времена было крайне непопулярно. Но в вуз очно Ася отказалась идти категорически. Только заочное. Если хотите – три одновременно, только заочное.

Чтобы зарабатывать хоть что-то (а заодно и сбегать от бабушкиного телевизора) Ася устроилась на работу в библиотеку своего вуза. Тише места не придумаешь. Там она могла спокойно учиться, читать интересные ей книги и даже, если нет наплыва перед сессией, подрабатывать удаленно. Ася занималась редактурой для молодежного журнала. Тексты не вызывали у нее никаких вкусов, и это было прекрасно.

Сначала она пробовала использовать свою необычность в работе – соблазн был велик. Могла, например, идеально без камертона настроить фортепиано. Ведь "ля" была сливочным мороженым, а "ля бемоль" неспелым яблоком. Ошибиться невозможно! Проблема была в том, что "фа" было пересоленным рисовым супом, а про басовые октавы и говорить не хочется.

Вообще, с возрастом Ася пришла к мысли, что с удовольствием пожила бы без этих вкусов. Вот взять Виталика. Умный, красивый, из хорошей семьи, и она ему явно нравится. Но это долбанное кипяченое молоко! Его голос был кипяченым молоком с пенкой! Можно терпеть, но не долго.

Сейчас она ехала в метро, плотно заткнув уши наушниками, и думала о том, каким бы мир был без звуков? Каково это? Смотреть на море и видеть только море? И не чувствовать мяты во рту. Или слушать музыку и оценивать ее гармоничность, а не вкус. Взгрустнулось.

Она отвела глаза от стен туннеля и увидела напротив парня, который смотрел на нее и улыбался. Оглядела себя с ног до головы: что-то запачкалось в одежде? Вроде нет. А он улыбнулся еще шире. А глаза? Глаза просто смеялись. Такие красивые глаза. Аська пообещала себе, что какой бы ни был вкус у его голоса, ради этих глаз все вытерпит!