За порогом боли

– И за вчерашнее, – выдохнул Макс. Рука Кирилла остановилась. – Мне сейчас трудно все объяснить. Я понимаю, что вел себя глупо и обидел вас, но… Пошли домой, я все объясню.

– Что «все»? – голос Кирилла немного потеплел.

– Все. Я не хочу оставаться один. Не из-за ситуации и не из-за поездки, – быстро добавил он, увидев, что лицо Кирилла снова застывает. – Я к тебе успел привязаться. Ты мне нужен…Все. Если хочешь – езжай. – Макс устало ссутулился и, услышав, как заурчал мотор, отвернулся и медленно поплелся к дому.

Но Кирилл просто отогнал машину вглубь двора и вышел, направляясь к Максу.

– Пошли, расскажешь свои беды.

Ленка ободряюще улыбнулась Максу и оставила их на кухне вдвоем.

Кирилл одобрительно посмотрел на накрытый стол, украшенный последней поллитровкой.

– Понятливая бабенка.

– Идеальный синтез деревенского воспитания с городским опытом.

– А чего она ушла? Свистни, приезд надо немного отметить. Кстати, кто она тебе?

– Трудно сказать. Фактически живем вместе уже два года. Она в театральном училище учится. В общаге проводит не больше одного-двух дней в неделю. Остальное время здесь. Жаркой любви у нас, вроде бы, не было, но друг к другу нас тянуло с самого начала. В общем, как говорят юристы, сожительствуем.

– Грубо, – поморщился Кирилл.

– Согласен. Она мне нравится. Толковая девчонка.

Ленка посидела с ними минут пятнадцать, приняла комплименты Кирилла, выпила рюмочку за приезд. Кирилл очень уж часто и внимательно на нее поглядывал и Макс улыбнулся. Он уже привык к такой реакции. По меткому выражению Джона, Ленке было на что одеть платье. Высокая, стройная, с длинными ногами и тонкой талией, она неизменно привлекала внимание второй прекрасной половины человечества. Чувственные черты лица, темные волосы почти до плеч уложены в четкое каре, умные глаза – все было в ее пользу. Даже гомик на улице обернулся бы ей в след – ее красота была объективной и бесспорной. В театралке за ней гонялись стаи будущих АленДелонов и ВанДаммов, а если бы они знали ее способности на кухне и в постели! Иногда Макс задумывался, почему она с ним и не мог дать ответа. Он был умен, симпатичен, силен, мужествен, но не настолько, насколько она была красива и женственна. Обычно такие рассуждения он заканчивал словами: «Видимо, я себя недооцениваю.»

А Ленку он ценил, был к ней привязан, во время ее отсутствия скучал по ней, даже, наверное, любил по-своему, но настоящего глубокого чувства, почему-то, не было. Он бы дрался за нее до последних сил, никогда бы ее никому не уступил, но это было что-то рефлекторное, чувство самца-обладателя. Это было совсем не то, что он испытывал однажды незадолго до армии, когда он не мог спокойно дышать, и грудь трещала от избытка чувств. Та его любовь вышла замуж, пока он отдавал долг Родине, и эта потеря больно тогда резанула его по сердцу. Может быть этот ожог мешал полностью отдаться чувствам, а может быть то, что подсознательно ему казалось, что такая яркая красота не может принадлежать кому-то одному. Ленка это чувствовала, но ничего не могла поделать. И все же ни она, ни он, ни разу даже не допускали мысли о расставании или о чем-то подобном.

Ленка посидела еще немного с друзьями, но почувствовала, что Макс томится от невысказанного, и под благовидным предлогом все-таки ушла в другую комнату. Оба «подельщика» ковырялись в тарелках и молчали. Первым не выдержал Кирилл:

– Ну, так…

И тут Макса прорвало:

– Слушай, только, ради Бога, не перебивай! Я вам вчера даже половины не рассказал…

Кирилл попытался что-то вставить, но Макс нетерпеливо взмахнул рукой. За несколько минут он выложил все, что мучило его со вчерашнего дня, не утаив ни единой буквы и наконец замолчал, облегченно глядя на друга.

– Да-а… – протянул Кирилл, задумчиво крутя на столе зажигалку. – Так вчера ты эту лабуду гнал, потому что решил, что стукач – это кто-то из нас троих?

– Перестань, Кирь! – поморщился Макс. – Я и так второй день извожусь. Что значит —«решил»? Я даже представить не могу, что мне думать. Если этот долбанный чекист положил глаз на меня, разве не логично предположить, что своего человека он приставит именно ко мне?

– А чего же ты тогда меня вернул? Может, это я стучу?

– Да не знаю я! Не надо на меня давить. Я и так сегодня самого себя переплюнул. Спроси у Ленки, что это такое – заставить меня извиняться. И, к тому же, если бы ты был ко мне приставлен, ты бы не стал уезжать.

– Вот оно что! – саркастически усмехнулся Кирилл.

– Да ладно тебе, а? Знаешь, как тошно никому не верить?!