За порогом боли

– Да-а, – протянул Макс. – Это уж точно. Я когда в Заречье жил, у меня под окнами троллейбусное «кольцо» было. Там частенько троллейбусы на ночь оставались. Так мой дружок раз на вечеринке докопался до одного товарища, который в депо работал, как на троллейбусе рулить надо. Тот весь вечер ему рассказывал. А в три часа ночи он ушел домой, угнал троллейбус и спокойненько на нем доехал на другой конец города. Ни одна собака на него по дороге и не гавкнула, хоть это самое ментовское время. Доехал до дому, бросил троллейбус на дороге и пошел спать.

– Я и говорю – рефлекс. Кому троллейбус нужен? – поддакнул шофер.

Тем временем они подъехали к вокзалу.

– Подожди меня минут пять, – попросил Макс. – Я только шмотье из камеры заберу, и обратно. Ладно?

– Без базара, – согласился седоусый. – В два конца еще лучше.

Макс пошел в камеру хранения, чувствуя, что уже почти пришел в себя и даже может замечать мелочи. Например, то, что «таксист» отпустил его, не взяв залог. Или то, что кулаки «таксиста» были все в масле, а ладони безупречно чистые, чтобы показать Максу, что он действительно копался в моторе, но при этом не пачкать предметы, за которые потом придется браться руками. Грубовато, грубовато. ЧеКа должно работать чище.

Макс быстро нашел нужную ячейку и открыл дверцу, обнаружив там большую черную спортивную сумку. Она была весьма и весьма тяжелой, и Макс с трудом поборол желание заглянуть в нее прямо тут же. Взвалив сумку на плечо, он двинулся к выходу, подбрасывая в ладони «пятнашки», которые теперь выполняли роль жетонов в автоматической камере хранения и продавались по три тысячи рублей, то есть за двадцать тысяч своих номиналов. Максу все это удовольствие обходилось бесплатно, так как дома у него хранилось несколько сотен этих монеток еще с горбачевских времен. Увидев «свое» такси он остановился и задумался.

Его, несомненно, «ведут». В этом нет ничего необычного, но и приятного тоже немного. Макс бросил взгляд на свою ношу. Не хотят ли его взять с «засвеченными» стволами, чтобы повесить всех «глухарей» за последнее десятилетие? Глупо. Он и так был у них в руках. Одиннадцати трупов «за глаза» хватит на громкое дело, и вешать на него еще – явный перебор. Он же не Карлос – Шакал и, даже, не Шамиль Басаев. Ладно, хрен с ними, пусть ведут. Придется потерпеть. И Макс направился к машине.

Обратный путь прошел без происшествий. Макс остановил такси у самого въезда во двор, расплатился и вышел. На въезде стояла «Вольво» коммерсанта с третьего этажа. Макс подошел поближе и посмотрел в тонированное «вольвовское» стекло. «Его» такси стояло все еще на месте и «таксист» держал в руках «уоки-токи». Макс презрительно усмехнулся и пошел домой.

– Шестой – десятому! – вызвал «таксист».

– Шестой слушает. Прием, – произнес динамик сорокаканального «Кенвуда».

– Клиент на месте. Посылку получил.

– Ништяк, – совсем не по уставному отозвался «шестой». – Как обстановка?

– Все путем. Простой он, ни фига не понял.

– Ну, и отлично. Конец связи.

Макс сидел на полу, разглядывая содержимое «посылки», разложенное на линолеуме, и грыз большой палец. Большой палец руки. Он бы с удовольствием укусил себя за большой палец ноги, но мешали давно не растягиваемых связки. В «инструкции» было сказано, что при необходимости он дополучит нужное количество «оборудования» и «запчасти и расходный материал», но и без того «инструментов» хватало на небольшую террористическую бригаду. Вернее, для одного супертеррориста, но на все случаи жизни. Глаза бегали от одного предмета к другому, не в состоянии залюбоваться чем-нибудь одним.