За порогом вражды

Но смерть "косит" не без разбора. Погибают в основном слабые, неспособные противостоять жизненным невзгодам; выживают сильные или более ловкие, т. е. лучше приспособленные к окружающей обстановке. В гибели неприспособленных и переживании наиболее приспособленных и заключается действие естественного отбора.

Борьба за существование реже бывает прямой, физической (как между хищником и жертвой). Чаще всего она выражается в сопротивлении неблагоприятному климату или погоде (стихиям) и, что особенно важно, в конкуренции, т. е. состязании с другими организмами за лучшее удовлетворение насущных жизненных потребностей (в пище, укрытиях от врагов, местах для размножения и пр.). Поскольку у близких видов потребности сходны, а у сородичей одного вида они вообще совпадают, конкуренция между ними, по мнению Дарвина, должна быть особенно напряженной.

Но в природе существует верный способ ее ослабить. Потомство одних и тех же родителей никогда не бывает абсолютно одинаковым. Если внимательно присмотреться, то почти у каждого существа можно обнаружить какие-то вариации в строении, общем складе, привычках. Малейшим индивидуальным уклонениям будут соответствовать незначительные различия в потребностях. Поскольку в одной и той же местности такие слегка измененные потребности смогут легче удовлетворяться, естественный отбор будет стремиться их сохранять и накапливать. Сменится много поколений, и обособившиеся формы, продолжая отдаляться друг от друга, "дорастут" до ранга разновидностей или подвидов; затем они изменятся уже настолько, что их не будет влечь к заключению "браков", — возникнут новые самостоятельные виды.

Но процесс расхождения признаков на этом не остановится. Родственные виды еще слишком сходны между собой в основных потребностях. Чтобы меньше конкурировать и с максимальной полнотой использовать все жизненные ресурсы местности, нужно "научиться" питаться разной пищей, использовать разные укрытия, строить гнезда в разных местах и т. п. Продолжая начатое расхождение, родственные виды со временем "перерастут" в роды, в недрах которых родятся свои дочерние виды; роды, в свою очередь раздробившись, дадут начало семействам, и так, все более поднимаясь и разрастаясь вширь, вырастет великое древо многообразия жизни. Одновременно формы, промежуточные между расходящимися "удачниками", будут вымирать.

Такова классическая дарвиновская схема видообразования. По этой схеме новые виды зарождаются в недрах старых, и их генеалогическую историю нагляднее всего можно отобразить в виде пучка расходящихся ветвей, в котором каждая ветвь многократно ветвится. Очевидно, родословная всего живого начиналась от одного или нескольких общих корней, основанных немногими первичными организмами.

Внутривидовая конкуренция, расхождение признаков и происхождение родственных групп организмов от общего корня составляют три неотделимых друг от друга логических устоя теории. Это "три кита", на которых фактически держится дарвинизм.

А теперь давайте посмотрим, какое место в этой схеме эволюции и видообразования занимают симбиозы. Коль скоро они представляют собой дружественные союзы между разными и, как правило, далекими видами, то, естественно, никак не могут возникать на начальных этапах эволюции, когда видовое разнообразие еще не достигнуто, а следовательно, нет и далеких друг от друга видов. Очевидно, зарождение первого и всех последующих симбиозов возможно только на основе далеко зашедшей эволюции по дарвиновской схеме. Таким образом, симбиоз — это плод эволюции, следующей расходящимися путями. В нем как бы смыкаются ее далекие ветви. В лице симбиозов взаимопомощь, будучи порождением борьбы, как бы "ополчилась" против самой борьбы. Обращая соперников в "союзников" и изымая их из числа конкурентов, взаимопомощь сужает общий фронт борьбы за существование. В этом смысле она "работает" как будто против принципа Дарвина.

Но тут надо отдавать себе совершенно ясный отчет в том, что с точки зрения эволюционной взаимопомощь в симбиозе совсем не то же самое, что в лоне вида. Во втором случае, устраняя конкуренцию, она действительно препятствует расхождению форм и видообразованию. В первом же она вовсе не затрагивает основного механизма видообразования, а, наоборот, сама "питается" его плодами. Следовательно, симбиоз — это как бы надстройка над эволюцией, и его возникновение не может противоречить ни одному из логических устоев дарвинизма.