За последним порогом: Академиум (СИ)

– В том-то и дело, что нет, – опять вздохнул Бажан.

Вот и прояснилась суть проблемы – сами не дают, а при таком плотном надзоре оттянуться на стороне тоже не получается. В общем, полный контроль и никакой радости.

– Только после свадьбы соглашаются? – догадался я.

Бажан печально кивнул.

– А как ты соблазнял? – спросил я. – В смысле, что говорил или делал?

– Ну как что говорил, – Бажан посмотрел на меня непонимающим взглядом. – Так и говорил, что, мол, давай. А они ни в какую, ни одна не согласилась. Только хохочут.

– Конечно не согласятся, – засмеялся я. – Ты же предлагаешь, как будто носовые платки в лавке покупаешь. Женщинам романтика нужна.

– Это как? – у Бажана в глазах засветился интерес.

– Ну вот представь, например: ночь, звёзды, вы стоите среди цветов луговых. Ты ей говоришь что-нибудь возвышенное вроде: «У тебя в глазах отражаются звёзды. А глаза твои ещё ярче звёзд». Целуешь её, и пока целуетесь, незаметно делаешь подножку, и укладываешь её на цветочное ложе.

– А откуда там это самое цветочное ложе возьмётся?

– Само ниоткуда не возьмётся, разумеется. Ты его раньше готовишь, а потом её туда незаметно подводишь.

– Хм, – задумался Бажан, – а дальше что?

– Ну что, что... Целуешь её, пуговки постепенно расстёгиваешь. Можешь немного порычать, будто обезумел от страсти. Только не увлекайся с этим, здесь надо осторожно и в меру – чтобы она видела, что ты не животное, а просто от её красоты потерял голову.

– А это-то зачем? – изумился Бажан.

– Это такая психологическая отмычка в виде ролевой игры, – объяснил я. – Ты вроде как дикий зверь в плену неутолимой страсти, а она тебя как бы укрощает силой любви. Женщины от такой сцены просто тают. Ну а когда дело доходит до силы любви, то там уже никак нельзя не отдаться.

– Дикий зверь, говоришь... – засомневался Бажан. – Как-то это очень сложно выглядит.

– Что делать, психология сложная. Они сами в своей психологии ничего не понимают. Но способ работает.

Бажан надолго задумался.

– А ты откуда всё это знаешь? Ты же вроде женат, – наконец вспомнил он. – У тебя что – тоже такие проблемы?

– С одной стороны, у женатого установки другие, – объяснил я. – Там наоборот, задача ставится в форме «Давай работай». Но с другой стороны, если ты не будешь подключать воображение, то твоя семейная жизнь вряд ли будет особенно счастливой, понимаешь?

– Примерно понимаю, – с сомнением сказал Бажан. – Только сейчас уже зима вот-вот наступит. Где цветочное ложе взять?

– Про цветочное ложе это просто пример был, с этим до лета жди. А сейчас думай, проявляй воображение – например, кровать орхидеями укрась. А ещё лучше – просто женись. Всё равно же никуда не денешься, так какой смысл трепыхаться понапрасну?

В глазах Бажана опять появилась тоска человека, который разумом уже осознал неизбежный конец, но сердцем принять его ещё не может.

Мира зашла ко мне и с некоторым недоумением в голосе сказала:

– Господин, к вам благословенный Горан Березень.

– Это кто ещё такой? – удивился я.

– Жрец Хорса судя по медальону.

– И что ему от меня нужно?

– Он отказался сообщить цель визита, – ответила Мира. – Вы примете его?

Сложный вопрос. Я ещё в прошлой жизни не любил жрецов – для меня все они выглядели подозрительно похожими на разных потомственных белых магов, дающих установку на деньги и удачу при помощи энергии космоса. Здесь мне пришлось волей-неволей свои взгляды пересмотреть – боги в этом мире действительно существовали, и здешних жрецов невозможно было записать в шарлатаны. Они и в самом деле могли творить чудеса с божьей помощью. При всём при этом они ничем не отличались от жрецов прошлого мира, которые никаких чудес не творили. Алчность, двуличность, нетерпимость, стремление раздавить всякое инакомыслие – всё это было столь же типично и для здешних жрецов. Разумеется, что там, что здесь далеко не все жрецы были такими, но почему-то именно такие и были больше всего на виду.

– Не особенно хочется, – с некоторым раздражением отозвался я, – но похоже, придётся. Зови.

Благословенный Горан симпатии не вызывал; впрочем, сразу же стало понятно, что и я ему не приглянулся. Лицо у него имело выражение одновременно и надменное, и брюзгливое – словом, встречи дорогих друзей у нас не вышло. Одет он был стандартно – в белые штаны и белую же накидку вроде мантии, не доходящую до колен. На толстой золотой цепи висел золотой медальон в виде полированного диска. Типичный жрец Хорса – правда, цепь могла бы быть и потоньше, а живот поменьше.

– Присаживайтесь, благословенный, – вежливо, но без особой приветливости пригласил я, – чем я могу помочь сыну Хорса?

– Все мы дети Хорса, – сурово отозвался благословенный, умащивая задницу на стуле, рассчитанном на более стандартный размер.

Не слишком ли много отцов у меня уже образовалось? Борис Ярин, потом князь, теперь вот и Хорс претендует.

– Воистину, – покладисто ответил я. – Так какое же дело привело вас ко мне?

– Я есть вестник, – веско проговорил жрец. – Арди, священный Едгей предписывает тебе явиться в храм Хорса завтра в десять утра.