За последним порогом: Академиум (СИ)

– Позвольте мне говорить откровенно, – начал Дубек проникновенным голосом. – Представьте, например, что ваша квартира может неожиданно загореться. Вряд ли вы сможете много получить за обгоревшую коробку. Не сочтите это угрозой – у меня нет намерения угрожать вам, я просто знаю людей, на которых работаю. Это очень, очень серьёзные люди! В конце концов, если вы будете проявлять упрямство, вы можете просто исчезнуть. Насколько я знаю, вы одиноки? Мне больно представить, что может ожидать одинокую молодую девушку, пытающуюся бороться с влиятельными людьми, для которых такие, как мы, просто пыль под ногами. Мне, как и вам, горько слышать такие слова о нас с вами, но увы, такова жизнь. Поверьте, в данном случае я искренне забочусь о ваших интересах. И прежде всего о вашей столь юной жизни. Умоляю вас как следует поразмыслить над моими словами и не совершать необдуманных поступков. А вот, кстати, и конка. Взвесьте всё, уважаемая – я буду с нетерпением ждать вашего ответа.

На службу Мира приехала в совершенно смятенных чувствах. Всё валилось из рук; она не могла ни на чём сосредоточиться, и когда к ней заглянул Антон Кельмин по какому-то мелкому вопросу, Мира не выдержала:

– Почтенный Антон, не могли бы вы дать мне небольшую консультацию?

Кельмин удивлённо поднял бровь.

– Разумеется, Мира. Чем я могу помочь?

– Понимаете, от меня требуют продать квартиру. Цена пока не называется, но она явно будет очень низкой. В случае если я откажусь, мне угрожают сжечь квартиру, а меня убить. Я не знаю, что мне делать.

Кельмин настолько поразился, что некоторое время не знал, как на это отреагировать. Наконец, он вздохнул и сказал:

– Расскажите-ка мне всё, Мира.

Выслушав подробный рассказ, он покивал и сказал:

– Этот Дубек – он такой маленький толстячок, да? Знаю я его, он и в самом деле поверенный, занимается разными грязными делишками. Его пытались несколько раз лишить аттестации, но как-то он выкручивался.

– Так что мне делать? – спросила Мира.

– Для начала успокоиться. Если кто-то ещё подойдёт с этим, говорите, что пока думаете.

– Попробуй соединить меня с Дориментом Дубеком, – приказал Кельмин своему секретарю. – Это поверенный, держит контору где-то на Славенском[13] конце.

– Ты Дубек? – хотя Кельмин большую часть времени изъяснялся вежливо, иногда он предпочитал общаться в более привычном ключе, по-военному прямо. – А я Антон Кельмин – знаешь такого? Молодец. Так вот, Дубек – ты, похоже, допрыгался.

– Что значит «в каком смысле»? В самом прямом. Я вот сейчас как раз думаю: послать парней сразу тебя спустить в болото или сначала доставить к нам для допроса. У тебя есть что интересного сказать?

– За что? За глупость и наглость. Ты с Мирой Дорн сегодня разговаривал? Угрожал её убить, а квартиру сжечь?

– Да нет, она тебя совершенно правильно поняла. А ты хоть знаешь, кого ты собрался убивать, придурок? Она личная секретарша господина Кеннера Арди.

– Нет, он ещё не знает, его пока нет на месте. Поэтому она и сказала не ему, а мне, так что тебе повезло, Дубек. Я же тебя просто убью, без мучений, а если господин эту историю услышит, он из тебя прикажет набить чучело. В качестве образцового примера, и в назидание другим идиотам.

– Вот как? Ну попробуй объяснить, я тебя слушаю.

– Кто тебе приказал?

– Что значит «не можешь говорить»? Тайна клиента? Понимаю и готов войти в твоё положение. Не говори мне ничего, сейчас мои парни привезут тебя в наш допросный подвал, расскажешь всё там.

– Так-то лучше. И кто такие Матисовы?

– Простолюдины? Нет, рассказать кому – не поверят. Простолюдины уже нападают на аристократические семейства!

– Что тут можно понять неправильно?

– Так зачем они угрожали Мире?

– И зачем им это нужно?

–Понятно. А кто им даёт протекцию?

– Даже так? Интересно. Вот что, Дубек – это уже выходит за пределы моих полномочий. Я доложу господину, пусть он решает, что с вами делать.

– Что тут непонятного? Разговаривать с вами или просто послать бойцов и закрыть вопрос радикально.

– Откуда я могу знать, что он решит? Он прикажет – мы выполним.

– Могу только пообещать, что предупрежу тебя, если господин решит с вами разобраться. Чтобы ты мог сбежать из княжеств. Делаю это исключительно из-за того, что ты сотрудничаешь.

– Всё, сиди в своей конуре и жди от меня вызова.

Пётр Матисов оказался толстячком, но расхожее представление о толстяках как о людях весёлых и добродушных к нему явно не подходило. Выражение лица у него было недовольно-брюзгливое, а маленькие глазки смотрели на мир недоверчиво и подозрительно. Его вид немедленно вызвал у меня ассоциацию с козлом-начальником, который вечно заставляет подчинённых работать сверхурочно, при этом постоянно зажимая заработанные деньги. У меня нет никаких сомнений, что физиогномика[14] является лженаукой, но почему-то по некоторым лицам характер человека определяется безошибочно. Скорее всего, дело обстоит противоположным образом – не лицо определяет характер, а характер накладывает отпечаток на лицо.