За последним порогом (СИ)

И тут мне кстати вспомнилось, как мать разволновалось, когда увидела наши игры с Силой. Признаться, я не воспринял тогда угрозу от Ренских всерьёз, и считал, что она перестраховывается. Вот сейчас я полностью осознал, что она ничуть не перестраховывалась, она просто хорошо знала свою мать. Мы, конечно, прятали свои способности от посторонних, но если бы я тогда знал то, что знаю сейчас, я бы удесятерил осторожность. Были, были у нас опасные моменты, несерьёзное отношение к угрозе всегда расслабляет.

Прошёл час, другой. Есть хотелось уже просто невыносимо. Неожиданно опять загремел замок и дверь открылась. В комнату заглянул один из конвоиров и сказал: «Выходите». Мы опять двинулись знакомым маршрутом, но почему-то на этот раз меня не тащили. С чего бы вдруг такая вежливость? У меня зародилась надежда.

В кабинете Ольги кроме Стефы и самой Ольги присутствовали двое мужчин.

— Господин Кеннер Арди? — спросил старший из них.

— Да, это я. С кем имею честь?

— Меня зовут Курт Гессен, я представляю князя. Мой спутник — Иван Вышатич-Санский, представитель Дворянского Совета. Мы прибыли сюда для расследования поступившей жалобы. Ваша мать, Милослава Арди, заявляет, что вас насильно удерживают в резиденции Ренских. Однако сиятельная Ольга утверждает, что вы являетесь её гостем, и что это семейное дело, которое вы решите между собой.

Как-то неожиданно быстро князь отреагировал. Не настолько моя мать заметный и влиятельный человек, чтобы следователи примчались сюда уже на следующий день. Я-то предполагал, что на жалобу отреагируют дня через три, а то и через пять. Конечно, хорошо, что так получилось, но всё же это странно и непонятно. Судя по кислой физиономии Ольги, она тоже не ждала гостей.

— Господин Курт, господин Иван, — я поклонился по очереди обоим, — сиятельная Ольга лжёт. — (Ольга издала какой-то неопределённый звук), — Меня доставили сюда силой, и держат здесь в тюремной камере. Я здесь не гость, а заключённый, господа. И это не семейное дело, поскольку сиятельная Ольга изгнала мою мать из своей семьи ещё до моего рождения.

Моё заявление оказалось явной неожиданностью для прибывших.

— Признаться, это неожиданное, и очень серьёзное обвинение. Вы действительно на нём настаиваете?

— Да, настаиваю. — может быть, у Ольги всё схвачено, и для меня это кончится плохо, но лучше уж как-то побрыкаться.

— Ну что же, в таком случае мы будем вынуждены начать расследование этого случая. Сиятельная Ольга, прошу прислать мне список всех участников данного э-э… инцидента и не препятствовать расследованию. Господин Кеннер, сейчас вас доставят домой, завтра с утра прошу вас прибыть в княжескую канцелярию.

После ухода гостей женщины некоторое время сидели молча. Затем Ольга схватила хрустальный стакан со стола и с размаху запустила им в стену. Звон стекла прозвучал одновременно с нецензурным ругательством.

— Похоже, у нас проблемы, — со вздохом констатировала Стефа, — нам не следовало забывать, что мальчик — дворянин. Дворянство будет жаждать крови.

— Придушила бы гадёныша! — с ненавистью проговорила Ольга.

— Ольга, у тебя как будто разум отключается, когда дело касается Милославы, — укоризненно проговорила Стефа, — тебе нужно быть сдержаннее.

— Сдержаннее?! Мне нужно быть сдержаннее?! — с бешенством в голосе переспросила Ольга. — Да у меня все проблемы из-за того, что я слишком сдержана! Вместо того, чтобы просто прибить эту потаскушку тогда, я проявила сдержанность и всего лишь вышвырнула её за порог. И теперь мне приходится за свою сдержанность расплачиваться!

Стефа вздохнула, но промолчала.

* * *

По дороге я попытался передать Ленке что скоро буду дома. Я не сумел понять, получила ли она сообщение, но дома меня ждали. Мама крепко прижала меня к себе и долго не могла отпустить, потом настала очередь Ленки. У нас также находился пожилой, но весьма бодрый персонаж, облик которого сразу наводил на мысль о судейском. Когда мать его представила, так оно и оказалось:

— Кеннер, это поверенный нашей семьи, почтенный Томил Бодров.

— Рад знакомству, почтенный Томил, — я вежливо поклонился, — полагаю, нам нужно обсудить ситуацию, но сначала я должен привести себя в порядок и что-то съесть. Ренские не расщедрились на угощение.

— Безусловно, господин Кеннер, я всё прекрасно понимаю.

— Иди переодевайся, — сказала мама, — обед уже готов, я велю подавать сразу, как ты спустишься.

За обедом о делах не говорили. Оно и к лучшему — мне стоило немалых усилий есть не торопясь, в соответствии с правилами хорошего тона, и это требовало от меня полного внимания. Наконец подали чай, и я пересказал все мои злоключения. Рассказ получился недолгим, да собственно, и событий-то никаких не происходило, за исключением краткого общения с Ольгой.

— Мне, наверное, следовало раньше рассказать тебе об отце… — начала было мать, но я её тут же прервал.

— Мама, стой, больше ни слова! Мне не следует сейчас это знать, и я не хочу ничего слышать. Потом мы обязательно поговорим об этом, но сейчас это может навредить.

— Чем же? — удивилась мать.