За последним порогом (СИ)

— Княже, позволь тебе показать всего лишь один образец его писанины. — я положил перед князем вырезку с отчёркнутыми красным фразами.

— Пожалуй, и в самом деле грубовато. — согласился князь, бегло проглядев заметку. — Но разве обязательно было его убивать? Сейчас не времена князя Олега. Общество сейчас очень отрицательно относится к убийствам простолюдинов. Мягче надо быть, мягче!

— Я и собирался поступить мягче. Меня вполне устроило бы опровержение. Я пригласил его вместе с другими редакторами, чтобы убедить их закончить эту кампанию лжи. Других редакторов я убедил, но Катцель отказался останавливаться. Он не оставил мне другого выбора, но даже в этой ситуации я его не убил, а вызвал на дуэль.

— Какой из него дуэлянт! Это просто смешно.

— Это уж его проблемы. Не умеешь драться — веди себя вежливо, а если уж взялся оскорблять других — учись драться.

— И ты утверждаешь, что всё было именно так?

— Княже, тебе достаточно приказать допросить других редакторов, там присутствовавших. Они уж точно со мной никак не связаны и выгораживать меня не станут.

— Хм, ну ладно, Кеннер, будем считать этот вопрос закрытым. Но имей в виду, что я за тобой внимательно наблюдаю.

— Княже, я ценю твоё доверие и сделаю всё, чтобы его оправдать.

Князь посмотрел на меня с неприкрытой иронией, но комментировать не стал.

— Так что там с заводом и с заказами моей дружины?

— Пока выясняем размер ущерба, но я могу поручиться, что в любом случае поставки для твоей дружины будут выполняться в срок.

— Ну хоть какая-то хорошая новость. Иди, Кеннер, и сделай так, чтобы в дальнейшем я слышал о тебе только хорошее.

Я молча поклонился и вышел.

Только в машине я смог перевести дух и немного расслабиться. Формально я был в своём праве, но я порядком рисковал, устраивая такую показательную расправу. Изначально было понятно, что князю это вряд ли понравится, и под влиянием кого-нибудь из моих недоброжелателей он мог бы назидания ради из меня самого сделать показательный пример. Хотя всё прошло гораздо лучше, чем ожидалось, я не настолько наивен, чтобы считать, что представляю для княжества какую-то ценность — пока что я всего лишь молодой и наглый выскочка. То, что князь так легко согласился принять мою версию событий, я могу объяснить только влиянием мамы. Однако больше так рисковать не стоит, второй раз это может и не сойти с рук. Предупреждение в словах князя я расслышал достаточно отчётливо.

* * *

После смерти матери Кира осталась с малолетним братом на руках, небольшими сбережениями матери, и неопределёнными перспективами. Вопрос с продолжением учёбы отпал сразу, но и с работой тоже не заладилось. Никто не хотел принимать на работу четырнадцатилетнюю девочку; в конце концов удалось устроиться посыльным, выдав себя за мальчика, но заработок посыльного был откровенно жалким. Сбережения понемногу таяли, и им нередко приходилось ложиться спать голодными. Видеть голодные глаза брата было невыносимо, и Киру всё чаще начала посещать мысль о проституции. Будущее выглядело печальным.

Всё изменилось в один миг, как в волшебной сказке. Из замарашки-посыльного она внезапно превратилась в дворянку. Затем последовало интенсивное обучение этикету, а затем элитарная и очень дорогая старшая школа. Кира боялась, что дворянские дети начнут её третировать, но к своему удивлению она обнаружила, что отпрыски аристократических семейств относятся к ней как к равной, а обычные дворяне воспринимают её как вышестоящую. Все проблемы как-то разом исчезли, и постепенно она перестала в ужасе просыпаться ночью с мыслью, что всё это ей только приснилось.

Кира дурой не была, и прекрасно понимала, благодаря кому её жизнь изменилась. Господин дал ей всё, что только можно было желать; от неё требовалось лишь служить верой и правдой. Прыгнуть из простолюдинов сразу в стольники было делом совершенно невозможным, но господин поверил в неё, и поручился за неё перед семьёй. Кира предпочла бы лучше умереть, чем увидеть разочарование в его глазах. А после того, как господин быстро и жестоко разобрался с нападением, и в школе даже дети аристократов стали разговаривать с ней подчёркнуто уважительно, она окончательно забыла все былые страхи и вообще перестала бояться чего-либо и кого-либо.

Так что когда секретарша сообщила ей, что к ней пришли двое представителей Южного братства, это не вызвало у неё ни малейших эмоций.

— Присаживайтесь, достойные. — довольно прохладно приветствовала посетителей Кира. — Какое дело привело вас ко мне?

Старший из посетителей, мужчина лет пятидесяти в безукоризненном костюме, с рыбьими глазами, и с прядью волос, зачёсанной на хорошо заметную лысину, был, очевидно, главным. Второму посетителю с виду можно было дать лет тридцать; широкие плечи и шрам на щеке наводили на мысль о телохранителе, однако ум в глазах свидетельствовал скорее в пользу помощника.

— Мы бы предпочли поговорить с кем-нибудь постарше, девочка. — заявил старший.