За последним порогом. Ветры Запада

— Хм, — задумчиво сказал архиепископ. — И кому вы сообщили об этом?

— Князь Яромир, разумеется, знает. Вообще говоря, он знает больше меня — я не особо интересовался этапом переправки, это расследовали люди князя.

— Я имею в виду…

— Ваших оппонентов? Княжество не вмешивается в имперскую политику, монсеньор — если кто-то в империи и узнает об этой схеме, то не от нас. Что же касается золота — сожалею, что нарушил ваши планы, но давайте посмотрим правде в глаза — это золото было краденым, и бесконечно такое безобразие продолжаться не могло.

— Вообще-то, мы за это золото платили неплохие деньги, — хмуро заметил архиепископ.

— Сказать откровенно, монсеньор, смысл всей этой схемы от меня совершенно ускользает, — осторожно заметил я.

— Что здесь непонятного? Деньги оставляют след, а многие из наших друзей предпочли бы сохранить свою помощь в тайне.

— А наличные?

— За наличными проследить даже легче, барон. Это сотня пфеннигов не оставит никаких следов, а вот миллион отследить очень просто. Этот миллион надо получить в банке, а зная, что миллион ушёл из банка, совсем нетрудно отследить, где он всплывёт.

До меня, наконец, дошло, в чём состоит смысл этой затеи — они переводят деньги в княжество несколькими платежами под фиктивные договоры, а золото потом всплывает как бы ниоткуда. Вот поэтому им и нужна контрабанда, и обязательно нестандартные слитки. Довольно оригинальная схема — я бы не рискнул полагаться на такую сложную цепочку, хотя если имеется надёжный канал для конвертации золота в деньги, то почему бы и нет. Они наверняка ещё и неплохо зарабатывают на этом.

— Неудачно, конечно, вышло, — с печалью в голосе сказал я. — Разумеется, монсеньор, у меня и в мыслях не было создавать вам какие-либо неудобства. Но знаете, а ведь ещё не всё потеряно. Наверняка с этим можно что-нибудь придумать.

Архиепископ мгновенно подобрался и посмотрел на меня новым взглядом, как будто впервые меня увидел.

— А скажите-ка, барон — вы говорите от своего имени или от имени князя Яромира?

— Князь предпочитает держаться в стороне от имперских дрязг, — широко улыбнулся ему я. — Раз уж я имперский барон, давайте попробуем исходить из того, что я говорю от себя.

— А как убедительно вы только что говорили о том, что вы в немилости у Яромира…

— Одно другому не мешает, монсеньор, — пожал плечами я. — Сегодня я в немилости, завтра я опять в милости, а долг дворянина всегда со мной.

— Понимаю, — медленно сказал архиепископ, разглядывая меня, словно какой-то любопытный экземпляр. — То есть вы хотите сказать, что возобновление поставок всё-таки возможно?

— Оно возможно, — утвердительно кивнул я. — По тому же самому каналу. Если желаете, в слитках имперского образца. И даже по более низкой цене.

— Вот как? — недоверчиво хмыкнул он. — И что же Яромир… то есть, вы, барон, хотите взамен?

— Я был бы счастлив просто бескорыстно послужить вам, монсеньор, но как вы очень верно заметили, у меня и в самом деле есть сокровенное желание, и я надеюсь, что вы в силах мне помочь. Некоторые из наших купцов жалуются на несправедливые пошлины в Ливонии, и у меня есть мечта увидеть день, когда эти совершенно ненужные препоны исчезнут. Насколько укрепилась бы дружба княжества и Ливонии! Мысль об этом согревает моё сердце. Поверьте, монсеньор, для меня это очень важный вопрос — ведь я не только новгородский дворянин, но и верный подданный империи.

— Возможно, подобные изменения действительно назрели, — согласился архиепископ. — Но здесь нужно взглянуть на вопрос повнимательнее. Давайте поговорим об этом более детально, барон, с конкретными цифрами.

Глава 18

Пыльная тропа, усеянная мелкими камнями, бесконечно извивалась, постепенно поднимаясь вверх. Вокруг громоздились горы Гиндукуша, пока ещё невысокие и покрытые скудной зеленью, но дальше переходящие в укутанные облаками снежные пики.

— Ну что ты на меня так косишься? — раздражённо спросила Драгана. — Я что — такая страшная?

— Как пожелает адара, — пробормотал проводник. Судя по его виду, именно так он и думал, но высказывать своё мнение не рисковал.

— Они сами виноваты, — объяснила Драгана недовольным тоном. — Если бы они вели себя прилично, то остались бы целыми и невредимыми, и со всеми конечностями. А я в ответ проявила понимание и, не побоюсь этого слова, дружелюбие. Я же всем троим оставила по одной несломанной руке — если им так уж хочется женщину, и совсем невтерпёж, то они вполне смогут обслужить себя сами.

— Воистину адара права, — покорно согласился проводник, явно желая оказаться где-нибудь подальше отсюда.

— И вообще, почему вы так мирных путников встречаете? У вас что — женщин не хватает, что вы на первую попавшуюся накидываетесь?

— Женщин всегда не хватает, — нерешительно подтвердил тот.

— Да? Кое-где с этим тезисом могли бы поспорить. Ладно, кончай трястись, — с отвращением сказала она. — Я тебя не трону, обещаю. А те стены и так вскоре сами собой бы развалились, они же еле стояли. Вовремя надо дома ремонтировать, а не ждать, когда я приду.

— Адара поистине дочь кого-то из Панеу, — льстиво заявил проводник.