За правое дело

— Сам ты дурак! — незлобиво ответил Пантушка. — У купцов, думаешь, конфет не хватало?.. Кабы не так!.. А жертвовали за грехи. Богатство-то только через грехи приваливало. Вот и жертвовали, а монахи молились за купцов, у бога прощения просили.

Пантушка бросил в костер сук, посмотрел, как выпорхнули и погасли на лету искры.

— Богатеи не дураки, а хитрющие, — заключил он.

— А зачем попы и монахи длинные волосы носят?

— Не знаю. Надо у отца Павла спросить.

Вспомнив про священника, они невольно перешли к разговору о последних событиях в селе и о ценностях, которые пришли искать.

— Бабка Анна рассказывала, — торжественно говорил Яшка, — клады заговаривают. Заговоренный клад нипочем в руки не дастся.

— Да ну тебя с твоей бабкой! — не стерпел Пантушка.

— А что? Обернется в глину — и все. А сними заговор — глина опять золотом станет.

— Если бы так, из глины бы горы золота наделали, — возразил Пантушка.

— Не каждый согласится. Ведь надо душу дьяволу отдать. Без  н е г о  не сделаешь.

— Я бы отдал душу дьяволу.

— Что ты! — Яшка перекрестился. — Зачем так говоришь? К ночи-то…

Пантушка уже увлекся зародившейся мечтой, и удержать его было невозможно.

— Я бы превратил всю эту гору в золото и отдал бы людям. Об этом узнал бы Ленин. Вызвал бы меня к себе и сказал: «Спасибо тебе, Пантелей Бабин. На твое золото мы купили много хлеба. Теперь народ ест вволю, никто не умирает с голоду. Что ты хочешь в награду?» А я бы сказал Ленину, что хочу, мол, весь белый свет объехать, посмотреть на моря-океаны, на людей, на зверей разных.

— Вот уж выдумал, — произнес Яшка, воспользовавшись тем, что Пантушка на секунду замолчал и задумался, отдавшись сладким мечтам. — Я бы попросил у Ленина денег на сруб, избу бы построил пятистенную. Еще на лошадь попросил бы.

— У вас же есть изба.

— А я, как вырасту, отделюсь от бати-то. С батей Пашка, меньшак, останется. Вот у меня изба была бы своя. Лошадь тоже. Тогда можно и жениться.

— А на ком бы ты женился? — серьезно спросил Пантушка.

— На Шурке Прохоровой.

— Не отдадут — богачи.

— Если пятистенная изба да лошадь… Еще отец нетель дал бы, овечек трех на развод.

— А я попросился бы у Ленина на корабль. Повидать всего хочется. Поехал бы на корабле в Африку. Там живых слонов сколько, львов!..

— Негров, — подсказал Яшка, вспомнив, как учительница рассказывала о чернокожих людях.

— И негров.

— Они голышами ходят, — Яшка засмеялся.

— Раз там жарко. И ты бы голым ходил.

Яшка не нашелся, что сказать на это, и замолчал. А Пантушка продолжал мечтательно:

— Объехал бы весь мир, пришел бы перво-наперво к Ленину и рассказал, где как люди живут. Потом — домой.

— Стариком бы уж воротился. Подумать: весь мир объехать!

— Пускай стариком. Зато повидал бы…

— А жениться когда же?

— Жениться? Жениться не пришлось бы, раз всю жизнь в дороге.

— Ну, это не дело — бобылем век жить.

Яшке приходили на память слова и фразы, слышанные от взрослых, и произносил он их именно тоном взрослого.

— А ты там женись на какой-нибудь, — посоветовал он.

— Можно и там жениться, — согласился Пантушка.

На озере шумно всплеснула рыба.

— Сом, наверно, — сказал Яшка. — Вот бы поймать!

— Давай спать! — предложил Пантушка.

Но спать не давали комары: даже дым от костра не мог их отогнать. Только когда рассвело и подул ветер, комары исчезли. Измученные бессонной ночью, расчесав лица до крови, Пантушка и Яшка замертво свалились и уснули.

Проснулись около полудня и пошли на поиски. У ребят не было никакого представления о каменоломнях. Они знали только, что в горе добывали камень и там остались подземные ходы.

— Надо найти вход, — сказал Яшка. — Я сразу его отыщу. Сначала будет дорога, потом большая дыра.

— Я тоже найду, — уверял Пантушка.

Ребята не признавались друг другу в том, что о каменоломнях знали лишь по рассказам. Каждый надеялся на другого, и каждый хитрил, не спешил идти первым.

После долгих блужданий они случайно наткнулись на отверстие в горе.

— Вот! — вскрикнул Яшка. — Я говорил!

— И я говорил, — ответил Пантушка, стараясь казаться спокойным.

Это был вход в каменоломни, который ребята считали единственным, тогда как на самом деле их было несколько. Каменоломни были заброшены давно. Дожди размывали землю, она оползала, заваливая вход, и теперь вместо широкой штольни, куда когда-то въезжали на лошадях, остался большой лаз.

ПОД ЗЕМЛЕЙ

Первым, согнувшись, пробрался в лаз Пантушка, за ним Яшка. Шагов через десять можно было распрямиться во весь рост. В непроглядной темноте продвигались ощупью.

— Э-эх, фонарь надо было взять! — с сожалением и досадой сказал Пантушка.

— Керосину-то во всей деревне не найдешь.

— Чего же делать?

— Факелы надо, — посоветовал Яшка.

— А смола где?

— Бересту зажечь. Знаешь, как горит.

Пришлось вылезти, надрать бересты. Ребята набили ею карманы, сняли рубахи и, завязав рукава, положили и туда бересту. На всякий случай нащепали от сухой поваленной сосны лучинок, вырезали по палке и снова полезли в каменоломню.

С берестой дело пошло лучше. Зажатая в расщепленный конец палки, береста горела ярким пламенем, освещая внутренность штольни.